Последняя треть XV – первая половина XVI в. – период становления и оформления обновленной традиции записи песнопений знаменного распева, создания новых и частичной переработки ранее использовавшихся певческих книг. В это время в результате происходивших в певческой практике постепенной кристаллизации и отбора формул, а также выработки более детализированных и универсальных способов записи, которые сопровождались реформой словаря знамен, возникла новая редакция песнопений знаменного распева, зафиксированная в основных певчесих книгах – Ирмологии, Октоихе-Стихираре (с дополнениями), Стихирарях минейном и триодном, Обиходе. Словесный текст песнопений также претерпел в этот период изменения, главным образом, в орфографии, отразившей влияние южнославянской книжной реформы (появление больших юсов), и в придании полногласной формы «ерам» во всех позициях, поскольку полугласные в древних рукописях мелодически озвучивались различными знаменами и не могли сокращаться без ущерба для мелодии. Это привело к возникновению так называемого раздельноречия, или хомонии. Ирмологий в течение длительного времени сохранял традиционный состав ирмосов, характерный уже для ранних списков книги (XII в.), однако их нотация претерпела изменения, отразившие возникновение более устойчивой графики формул, их более чёткую, хотя пока и не всегда последовательную дифференциацию, а также, как полагают исследователи, орнаментацию напевов, сократившую объём силлабического мелоса, сгладившую мелодические скачки и придавшую распеву большую плавность и гибкость. Аналогичные явления в этот период отмечаются и в Стихирарях, запись песнопений в разных списках которых становится более стабильной. В триодный раздел Стихираря с последних десятилетий XV в. стали включать песнопения постового обихода, ранее никогда не нотировавшиеся, в первую очередь, редко звучавшие и нуждавшиеся в фиксации замены херувимской песни (например: «Да молчить всяка плоть», «Ныне силы небесныя», вторая половина XV в.), имевшие мелизматический распев в «тайнозамкненной» (кодированной) записи, без обозначения гласовой принадлежности. В первой половине XVI в. объём обиходных песнопений в рукописях начал увеличиваться, однако их состав был неустойчивым – вводился помимо названных основной текст «переноса» – «Иже херувимы», а также «Единородный Сыне», Пс. 136, цикл неизменяемых песнопений всенощного бдения, согласно действовавшему уже столетие Иерусалимскому уставу, и др. Собрание нотированных обиходных текстов, большая часть которых не содержала указаний на глас, составило особый цикл так называемых негласовых песнопений, хотя некоторые из них изначально были гласовыми, но утратили соответствующие обозначения в рукописях, а иногда и гласовую характерность. Мелос пространных песнопений, сопровождавших обряды, для совершения которых требовалось более длительное время, заметно отличался от традиционных гласовых. В нём преобладали не комбинаторика ясно очерченных, легко вычленяемых слухом формул, а мелодический тип неспешного развёртывания, без заметных цезур между текстовыми синтагмами, протяжённость линий волнообразного контура, нивелированный ритм с неуловимой на слух пульсацией – черты, создающие образ вневременного пребывания.