Длительность этого срока либо указывалась, либо нет, и тогда епитимия продолжалась до конечного исправления осуждённого. Так, согласно «Уставу духовных консисторий», за венчание не достигших брачного совершеннолетия виновные священнослужители и причётники отсылались на покаяние в монастырь: пресвитеры – на половину того срока, которого недоставало до совершеннолетия повенчанных, а дьяконы и причётники – на полсрока священника. Практика отрешения запрещённых священнослужителей от места с низведением их на церковнослужительские должности без лишения прежнего сана сохранилась в РПЦ и в настоящее время. Исключительно редко применяется пожизненное запрещение священнослужения. Как правило, оно налагается по снисходительности, из икономии, в случае совершения церковных преступлений, по которым по акривии канонов полагается извержение из сана и лишение священства с низведением в чин мирян. Запрещение священнослужения применяется также не в качестве наказания, а для устранения соблазна, как предсудебная мера. Согласно правилу 14 Сардикийского собора, правилам 19(28)-му и 132-133(147)-му Карфагенского собора, священнослужение возбраняется клирикам, подозреваемым в преступлениях, даже если виновность их не доказана. На этом основании в «Уставе духовных консисторий» содержится следующее положение: «Духовному лицу, оговоренному в преступлении, запрещается священнослужение, смотря по обстоятельствам, какие помещаются в оговоре и открываются при следствии. Распоряжение об этом вверяется собственному усмотрению епархиального архиерея, обязанного пещись, чтобы обвиняемые в известных преступлениях против благоповедения не приступали к служению алтарю Господню, как скоро есть уже достаточная причина предусматривать, что они обвиняются справедливо». Такой же мере могут быть подвергнуты и епископы, когда появляются основания для подозрения их в церковных преступлениях. Широкое распространение в новейшую эпоху, после 1917 г., запрещение священнослужения по обвинениям, которые, согласно канонам, влекут за собой извержение из сана, объясняется не столько снисходительностью церковных властей, сколько затруднительностью или невозможностью проведения доказательного расследования и судебного разбирательства по делу. Условия, сложившиеся в этот период, радикально отличались от синодальной эпохи, когда помощь в рассмотрении дела в церковном суде оказывалась государством: при необходимости обеспечивался принудительный привод свидетелей, за лжесвидетельство перед церковным судом, который в епархии вершился через духовные консистории, а на уровне высшей церковной власти – Святейшим Синодом, полагалось уголовное наказание.