В своих сочинениях Василий предстаёт по преимуществу как толкователь Священного Писания. Его толкования отличает близкое следование тексту. Он стремится приблизить реалии Ветхого Завета к культурному уровню и знаниям своих слушателей. По мысли Василия, «богодухновенное Писание есть учитель добродетели» («На пророка Давида»). Ветхий Завет приготовляет людей к принятию благовестия Христа посредством прообразов («На пророка Иону»). Польза Священного Писания в том, что оно учит, как достичь бессмертия и спастись («На историю Давида»), а также сохраняет поучительные примеры святых мужей для потомков. Недолговечность человеческой памяти и ненадёжность восприятия Откровения на слух была восполнена Господом его письменным запечатлением – наиболее долговечным способом («На слова: ты ли Тот, Который должен придти, или ожидать нам другого (Мф. 11:3)?»). Исследователи полагают, что ещё к древнейшему (до XIII в.) периоду относится перевод слова Василия на Сошествие Святого Духа (начало: «Наста убо нам на успешна церкви душевная позорища...»), помещённый в дополнении к сербскому списку «Паренесиса» Ефрема Сирина начала XIV в. и в русском Торжественнике триодном 1477–1479 гг. (Российская государственная библиотека). Во второй половине XIV в., по мнению исследователей, в Константинополе болгарскими книжниками были переведены в составе так называемой Студийской коллекции минейные гомилии с именем Василия на Воздвижение Креста Господня (начало: «Всяко убо иже от горшаго на лучьшее преложение...»; в греческой традиции известна также с именем Иоанна Златоуста), на апостола Андрея Первозванного (начало: «Зря светлое сие и аггелское небеснаго отьца...»; в греческой традиции встречается также с именами святителей Афанасия Великого и Иоанна Златоуста) и пророка Елисея (начало: «(Еже) От пророк словом Христа проповедаше...») и триодные 50-го цикла на Вознесение (начало: «Чьстно сътекшихся съеловие, светла празднующих лица...»), «о святом воображении веры» в субботу Пятидесятницы (начало: «Мал убо вам церковнаго православия есть кивот...») и в Пятидесятницу «на еретики о Божественней Троице» (начало: «Многа некако есть брашномь пъстрота..»). С ХV в. похвальные слова Василия на Воздвижение Креста и пророку Елисею получают распространение в русской рукописной традиции, первое из них включено в состав Великих Миней Четьих митрополита Макария. Похвала пророку Елисею около 1401 – 1402 гг. использована Григорием Цамблаком при создании похвального слова пророку Даниилу и трём отрокам. Согласно Василию, Бог непостижим для сотворённых существ, Его сущность недоступна даже созерцанию ангелов («На слова: вначале сотворил Бог небо и землю (Быт. 1:1)».). Ревнитель благочестия не стремится к тому, чтобы указать, чем именно является Бог, но довольствуется утверждением о Его существовании. Только Бог изначально обладает бытием, не нуждаясь в возникновении («На пророка Иону»). Василий подчёркивает, что апостол Иоанн Богослов говорит «в начале было Слово», а не «в начале было рождено Слово», чтобы указать на безначалие Сына, поскольку предметом евангельской проповеди является не рождение, а существование Господа («На воскресение Господне»). Это «начало» не причастно началу временному. Сын во всём таков же, каков Родивший. Единство природы Лиц Святой Троицы, считает Василий, ясно показано в сотворении человека по образу Божию – как един образ Святой Троицы, в соответствии с которым сотворён человек, точно так же едина Божественная природа трёх ипостасей.