Богопознание, непрестанно возрастающие соединение с Богом и уподобление Ему станут источником бесконечного блаженства человека, содержанием его вечного бытия: «Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа» (Ин. 17:3). Это соединение не предполагает спиритуалистического развоплощения или пантеистического растворения в Божестве, напротив, человек не утратит ни своего личностного начала, ни духовно-телесной целостности. Так будет окончательно осуществлён Божий замысел о творении. Новозаветное Откровение не рассматривает вечную блаженную жизнь как реальность, к которой безусловно предопределён человек. Вечная жизнь имеет свой антипод – вечную смерть – состояние нескончаемого пребывания во мраке вечной тьмы (2 Пет. 2:17). Наряду с образом Небесного Иерусалима (Откр. 21:2) – вечной обители праведников – Апокалипсис рисует образ огненного озера – места мучения дьявола и грешников (Откр. 21:8; см. также: Мф. 18:8; 25:41; Мк. 9:43–44). На Страшном Суде произойдёт духовное разделение человечества: праведники пойдут в жизнь вечную, а грешники в муку вечную (Мф. 25:46). Однако причина этого разделения коренится не в воле благого Бога, «Который хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины» (1 Тим. 2:4), но в свободном желании самих грешников: «Суд же состоит в том, что свет пришёл в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы» (Ин. 3:19). Таким образом, вечные муки есть констатация того духовного состояния, в которое человек произвольно привёл себя в течение земной жизни (Гал. 6:8). Новозаветное понимание вечной жизни раскрывалось отцами и учителями церкви в полемике с двумя противоположными еретическими тенденциями – хилиазмом иудействующих (эбионитов) и эллинистическим спиритуализмом, проявившимся в антропологии и эсхатологии Оригена. С одной стороны, было необходимо отсекать натуралистические чувственные представления о Царстве Небесном, с другой – отстаивать идею всеобщего телесного воскресения. Соблазн хилиазма, которому под влиянием еврейской апокрифической апокалиптики поддавались в той или иной мере многие христианские авторы II–III вв. (Поликарп Смирнский, Папий Иерапольский, Иустин Философ, Ириней Лионский, Ипполит Римский, Мефодий Патарский, а также Тертуллиан), был преодолён достаточно быстро. На Востоке хилиазм был разоблачён усилиями Александрийского патриарха Дионисия Великого и осуждён на созванном им Соборе в 255 г. Немаловажную роль в преодолении хилиазма сыграли и изменившиеся исторические условия: легализация христианства значительно ослабила напряжённость апокалиптических ожиданий. Во второй половине IV в. хилиазм воспринимался уже как воззрение внецерковное: с хилиастами-гностиками, последователями Керинфа, полемизировали Ефрем Сирин и Григорий Богослов. На Западе вера в тысячелетнее царство сохранялась несколько дольше, главным образом, среди монтанистов или в духовно близких к ним церковных кругах. В конце IV – начале V вв., благодаря полемике и просветительским трудам Августина Блаженного, хилиазм исчезает из западно-христианского сознания вплоть до Нового времени.