Обозначено даже общение свойств, обусловленное соединением в одном Христе исключающих друг друга начал: Бог во плоти, истинная жизнь в смерти. Так у Игнатия нашли отражение те темы, которые стали фокусом христологических дискуссий в последующие столетия. Сардский епископ Мелитон, имя которого ещё в древности ассоциировалось с углубленным раскрытием «таинства Господа», осмыслял его как «таинство Пасхи», называя его «новым и неизъяснимым», имеющим свою особую силу. Для его раскрытия Мелитон (так же как и Игнатий) использовал метод антонимических пар. Однако святитель выводит этот метод на качественно новый уровень, распространяя его на всю историю спасения – и на Самого Христа, и на все Его прообразы в Ветхом Завете: «Это есть новое и древнее, вечное и преходящее, тленное и нетленное, смертное и бессмертное – таинство Пасхи». Бог облачился в человека. Божество и человечество Христа суть две несомненные реальности. Христос есть подлинный Бог, сотворивший весь мир и действовавший в Ветхом Завете как Бог Израиля. Он также настоящий, а не призрачный человек. Спасение человечества совершилось в Его теле, которое было не призрачным, но реальным и способным страдать. Его божество и человечество Мелитон называет природами: Христос «является по природе Богом и человеком». Природы не отделены друг от друга, но соединены настолько тесно, что свойственное человечеству можно относить к божеству и наоборот. Святитель новаторски использует формулировки и образы, которые получили развитие в позднейшей традиции как выражение общения свойств двух природ Христа. В этом смысле он говорит об Израиле, что тот убил своего Господа или причинил своему Владыке и Создателю невиданные ранее страдания, он говорит о Боге, который был убит. В том, что Бог стал человеком, была сотериологическая необходимость: Он пришёл на землю, чтобы возвести человека на высоту небес. Однако не в Воплощении как таковом полагает Мелитон центр спасительной миссии Христа, а в Его страданиях, поскольку только путём страданий можно было избавить человечество от страданий: «Господь… пострадал за страдавшего, был связан за связанного, был судим за осуждённого и погребён за погребённого». Воплощение у него приобретает всеохватывающий характер. Христос не просто облёкся в человека, но вместил в себе всё. Лионский епископ Ириней формулировал свою христологическую доктрину в противовес гностическим учениям – в первую очередь, Василида, Валентина и Маркиона. Именно они предопределили тематику христологии Иринея, в которой под давлением полемики центральное место заняли реальность Божества и человечества Христа, подлинность соединения в Нём тварного и нетварного начал, а также всеохватывающее значение Воплощения Слова, Которое возглавило весь мир. То, что Христос есть настоящий Бог и настоящий человек, имеет для Иринея, прежде всего, сотериологическое значение: «Если не (подлинный) человек победил противника человека, тогда враг так по-настоящему и не побеждён; если не Бог даровал спасение, тогда мы не можем быть уверены, что получили это спасение». В такой же сотериологической перспективе Ириней рассматривает необходимость соединения Бога и человека: «Если человек не соединился с Богом, тогда он так и не смог получить нетление». Бог и человек, соединившиеся во Христе, – это не два разных субъекта, но один и тот же Христос. Ириней использует христологическую формулу, получившую широкое распространение в последующую эпоху – «один и тот же Христос»: «Апостолы не проповедовали того, что Бог является иным, и того, что иной – пострадавший и воскресший Христос, и иной – воскресивший и пребывающий чуждым страданий, но одного и того же Бога Спасителя Христа Иисуса, восставшего из мёртвых». Богословие Иринея христоцентрично, однако оно не замыкается на Христе, охватывая собой весь сотворённый мир и всю историю спасения человечества. Мир и его история существуют не отдельно от Христа, но соединяются в Нём и через Него возвращаются к Богу. Сын Божий, будучи главой всего невидимого мира, воплотившись, стал также главой всего видимого мира, и в первую очередь, всего человечества. Человек как вид, как «всякая плоть всего человечества», вошёл под главу Христа, Который, приняв плоть, как крыльями покрыл Собой всё человечество. Вместе с человечеством Он взял под Своё начало всё творение. Христос как глава всего творения – любимая тема Иринея. В развитии этой темы отправной точкой для него стали слова апостола Павла: «Дабы всё небесное и земное соединить под главою Христом» (Еф. 1:10), а ключевым понятием – возглавление, при помощи которого он передавал идею соединения тварного мира с Христом, в Котором соединяется не только всё творение, но также и вся история мира и человечества. Для Иринея сотворение мира, история отношений Бога и человечества в эпоху Ветхого Завета, воплощение, Крестная смерть, Воскресение Христа, а также Его Второе пришествие составляют единое целое божественного домостроительства. Симпатизируя идее всеобщего характера спасительной миссии Христа, он подчёркивает, что главной целью домостроительства является спасение человечества, а центральным событием – Воплощение Слова.