И всё же Вико считал, что судить о действительном содержании эпохи на основании её фантастических представлений нельзя, как нельзя судить о болезни по сознанию больного. Сознание лишь там приобретает действительную силу, где оно возвышается над собственной ограниченностью, стихийным ходом событий, слепо идущих друг за другом. Развитие сознания определяется тем, насколько оно способно быть своим собственным предметом – не только предметом для психологических наблюдений извне. Сознание как автоматическая реакция живого организма не совпадает с сознательностью – ясной картиной окружающего мира и своего собственного положения в нём. На этом основана разница между сознанием вообще (которым может обладать животное, ребёнок, дикарь) и самосознанием. Однако разница эта относительна. Самосознание развивается исторически как драгоценная способность выделить свою мысль из обычного хода вещей, понять собственное место в естественном процессе жизни. Таким образом, Джамбаттиста Вико в начале XVIII в. предсказывал историческую теорию познания. Схема исторического развития, отстаиваемая в «Новой науке», в общих чертах такова. За первобытным состоянием животной дикости и «гнусной общности имущества и жён» (т.е. первобытного коммунизма) следует «эпоха богов», когда народное самосознание облекается в форму мифологического сознания, создающего языческое многобожие. Это – первый шаг человечества к его собственно историческому бытию. О мифологии Вико судил не по древнегреческому поэту Феокриту (около 300 – около 260 гг. до н.э.) или древнеримскому поэту Публию Овидию Назону (43 г. до н.э. – 17/18 г. н.э.), а по поверьям современного ему итальянского крестьянства. В «Новой науке» он (и в этом состоит новаторство его труда) старался, опираясь  на изучение языка и сопоставления различных фактов древнейшей истории, добраться до истинного смысла самых «грубых» мифов, поскольку именно так, по мнению Вико, философ может составить правильное представление как о тех начальных этапах истории, о которых не сохранилось никаких письменных свидетельств, так и об исторических основах всякой поэзии. Он писал: «Мифология – это Гражданская История Первых народов, последние же повсюду были в своей сущности Поэтами». Затем на определённом этапе «эпоха богов» сменяется «эпохой героев». В это время народ в силу своей бедности оказывается в подчинении у земельной аристократии, у «героев». По сравнению с «эпохой богов» «героические» времена были определённым шагом вперёд в развитии человечества. Вико признавал это, но в отличие от многих современных ему мыслителей не был склонен идеализировать не только царский, но и раннереспубликанский Рим, видя в его «героике» то же самое «варварство», которое существовало в Европе в пору феодализма. Исследователи отмечают, что сквозь покровы тяжеловесной барочной прозы в «Новой науке» порой прорывается такая ненависть ко всякого рода угнетению, какую в XVIII в. нечасто можно обнаружить даже у самых последовательных просветителей. Предвосхищая автора прямой формы правления народа государством Жан-Жака Руссо (1712–1778 гг.), Вико Джамбаттиста писал: «Гражданское рабство коренится в тех имущественных благах, которые не необходимы для жизни». Однако он не считал, что трудовой народ будет вечно находиться в рабской зависимости от феодальной аристократии. В результате развития народного самосознания вслед за «веком героев» постепенно складывается третья эпоха, которую Вико называет «человеческим веком». Впрочем, его начало не является следствием одних лишь успехов просвещения. Народная республика, учил он, устанавливается в результате упорной политической и экономической борьбы народа за свои естественные права. Раскрепощение человечества, осуществляемое в народных республиках, создаёт благоприятные условия для пышного расцвета культуры и облегчает людям познание окружающего их мира. Вико пишет: В таких республиках целые народы, вообще жаждущие справедливости, предписывают справедливые законы, а так как они хороши вообще, то здесь возникает философия, по самой форме этих Республик предназначенная образовать Героя и ради этого образования заинтересованная в истине». Освобождение народов в «Новой науке» неотделимо от торжества истины, добра, трудолюбия и гражданской доблести. Однако исследователи не видят в этом что-то вроде прославления того «золотого века», который, по убеждению многих просветителей XVIII в., должен был неминуемо наступить после победы третьего сословия.