По мысли основоположника средневековой эстетики Плотина (205–270 гг.), в живописи необходимо избегать эффектов освещения и перспективных сокращений изображаемых предметов, поскольку это только «тени истинных вещей», и их видимость свидетельствует лишь о недостатках человеческого зрения. Отсюда – возникновение сложной системы обратной перспективы. Художник должен был изображать вещи не такими, какими они кажутся в пространстве, а как бы вблизи при ярком освещении, фронтально, во всех подробностях, но локальным цветом и без светотени, поскольку свет есть духовная категория, так же как тень – символ зла. Цвет воспринимался византийцами как материализованный свет, но в духовном, иррациональном смысле. Ярче всего должна сиять Божественная сущность. В византийской живописи никогда не изображается источник света – он в ней самой. Византийские мозаики пронизаны внутренним духовным светом, они светоносны. Золотой фон означает Божественность; пурпур – символ духовного озарения, Софии Премудрости Божьей, а также знак божественного императорского достоинства. Богоматерь в знак особого почитания изображали в пурпурных одеждах. Белый цвет – символ чистоты и святости, в белом изображаются души праведников. Синий и голубой – символы небесного, потустороннего мира. Для обоснования столь парадоксального «мистического материализма» была разработана и особая теория апофатизма (от греч. «apophatikos» – «отрицательный»), разделяющая понятия символа и объекта изображения. Согласно этой теории, Божественная сущность явлений неизобразима и непознаваема, но благодаря особому состоянию «озарения, просветления» душа художника способна узреть таинственную связь изображаемого предмета с его сокровенным, высшим смыслом. Такой способ познания непознаваемого путём восхождения от конкретного к абстрактному назывался анагогией (греч. «anagogia» – «возведение», «возвышение»). Для осуществления столь сложного пути необходимы особые условия: духовная подготовленность, сосредоточение и «очищение». Эти условия породили среди византийских художников, прежде всего, иконописцев, движение исихастов (от греч. «isihia» – «спокойствие», «сосредоточение»). Исихасты особым образом готовились к иконописанию, молитвой и постом настраивая себя на «просветление», иногда доходя до состояния транса. Наибольшее распространение учение исихазма получило среди монахов Афона XIV в. Исихасты признавали только «мысленный Рай», утверждали, что «никто никогда Божью природу не видел и не раскрыл», и потому считали единственно возможным «внутреннее созерцание», на основании чего доходили до отрицания необходимости писания икон вообще. Но это было не иконоборчеством, а только крайним выражением духовности. После иконоборческого периода интенсивно культивировалось искусство иконописи и мозаики. С 858 г. по распоряжению патриарха Фотия (858–867, 877–886 гг.) началось украшение новыми мозаиками, взамен погибших в период иконоборчества, храма Святой Софии в Константинополе. Античной чувственностью проникнуты образ Богоматери в мозаике апсиды Софийского храма (867 г.) и лики «Сил Небесных» мозаик купола церкви Успения Богоматери в Никее. Но в эти же годы формируются и новые свойства величия, монументальности образов, спокойствия композиций и сдержанности колорита, положившие начало следующему периоду в искусстве Византии. После своеобразного неоклассицизма наступают годы консерватизма и догматизма при династии Комнинов (1081–1185 гг.). Новую эстетику и учение о гармонии, используя философию Платона, развивал Михаил Псёлл (1018–1078 или 1096 гг.), основатель философского факультета университета в Константинополе. Постановление Седьмого Вселенского собора 787 г. в Никее о «Каноне» церковных изображений обрело силу только теперь. В 1054 г. произошло окончательное разделение христианской церкви на восточную (православную, греч. «orthodoxos» – «правоверную») и западную (греч. «katholikos» – «католическую», «всеобщую»). Древнеримская триумфальная тематика, прославляющая власть автократора (греч. «autokrator» – «самодержец»), изображаемого близ Богоматери, стала сопоставляться с суровым и грозным образом Пантократора (греч. «Pantokrator» – «Вседержитель»).