Но и вне поста пищу должно стараться принимать, по словам Иеронима Стридонского, такую и в таком количестве, чтобы она не обременяла тело, даже при употреблении самой простой пищи следует избегать пресыщения. Указывая на необходимость воздержания от чрезмерного употребления вина, св. отцы отмечали, что пьянство приводит к изменению внешнего вида, состояния, помрачению ума и обременению тела человека. «Посему, – призывал Исидор Пелусиот, – воздержись от невоздержности и употребляй вино в меру. Умеренность – матерь здравия и виновница трезвенности». Однако пост телесный, указывали св. отцы, не может быть достаточным, если с ним не соединён пост душевный. Злословие, гнев, зависть, тщеславие – воздержание от этих страстей составляет пост душевный. Воздержание телесное поддерживается именно для того, чтобы с его помощью достичь воздержания душевного и в результате обрести чистоту сердца. Воспевая пост, Ефрем Сирин говорил: «Пост – доброе предохранение для души, надёжный сожитель телу. ...Пост отражает искушения, умащает на подвиг благочестия; он сожитель трезвенности, виновник целомудрия». Предуготовляемый постом, ум делается возвышеннее. «Закон поста, – согласно Игнатию (Брянчанинову), – будучи по наружности законом для чрева, в сущности, есть закон для ума». Христос учил: «Не то, что входит в уста, оскверняет человека, но то, что выходит из уст оскверняет человека. ...Всё, входящее в уста, проходит в чрево и извергается вон. А исходящее из уст – из сердца исходит – сие оскверняет человека...» (Мф. 15:11, 17–18). Не говорить много, не говорить пустого, не злословить («...злоречивые... Царства Божия не наследуют» – 1 Кор. 6:10; ср.: Еф. 4:29–31), не обижать словом, не клясться, не пересуживать, не открывать тайн и т.п. – требования воздержания в языке. Необузданный язык является признаком человека, чуждого добродетели, воздержание же языка показывает, что он – истинный подвижник. Иоанн Златоуст поучал, что никакой другой член так не пригоден для дьявольского обольщения и погибели нашей, как невоздержный язык, необузданные уста. «Желательно бы так устроить, – замечает о невоздержном языке Феофан Затворник, – чтобы за каждую с его стороны непозволительность что-нибудь его укалывало (хоть бы булавка). Тогда бы он посмирнее был, а то как машинка, что песенки поёт..., как завели и пустили, и... пошла тиликать». Вместе с тем «язык опаснее всех земных членов, так как всего труднее его удерживать». Но если есть что сказать, отчего слушающий может сделаться лучше, то не надо удерживать слова «во время спасения». Порочные пожелания, если находят выход посредством слов, усиливаются, но если заключить их посредством молчания, делаются слабее: безмолвие истощает их и они вскоре исчезают. «Достопамятные сказания» повествуют о том, как один из братьев спросил подвижника авву Руфа, что такое безмолвие, и какая от него польза; старец ответил: безмолвствовать – значит пребывать в страхе Божьем и в размышлении о Боге и воздерживаться от памятозлобия и высокоумия. Безмолвие ставит человека выше страстей, и он сверху ведёт брань со страстями.