В пейзажах Камиля Писарро Поля Сезанна привлекало умение их автора организовывать пространство. Эта черта оказалась родственной внутренним устремлениям самого Сезанна. Но влияние Писарро не привело к появлению в его живописи сферы главных интересов импрессионистов: света и воздушной среды. Сезанн пошёл своим, особым путём, продиктованным его личными особенностями. Его заинтересовали не изменчивость, а устойчивость сочетаний цветов и форм в природе. Он стал как бы импрессионистом наоборот: если импрессионисты искали бесчисленные варианты изменений, и временное, мгновенное в их работах заняло ведущее место, то Сезанн искал вечное, то, что не подчиняется времени, и остаётся всегда таким же. Характерным в этом смысле исследователи считают принципиальное отличие его пейзажей от пейзажей Писарро: Сезанна совершенно не интересуют разные планы пространства; он стягивает все планы в единое живописное поле, пытаясь выразить не множественность пространства, а его цельность и единственность. Отдельные перспективы в пейзажах Сезанна словно наплывают друг на друга. Он часто использует обратную и сферическую перспективу, чтобы как бы заглянуть в пространство извне, откуда-то из другого измерения. В его пейзажах почти не встречаются абсолютно прямые линии: они то изгибаются, то имеют наклон. Он считал, что «художники должны полностью посвящать себя изучению природы и пытаться создавать картины, которые бы являлись наставлением. Разговоры об искусстве почти бесполезны. Работа, которая помогает человеку достичь успеха в своём деле, является достаточной компенсацией за непонимание, проявляемое глупцами. Литератор выражает себя абстракциями, тогда как художник конкретизирует свои ощущения и восприятия посредством рисунка и цвета. Художник не должен быть чересчур скрупулёзным, или чересчур искренним, или чересчур зависимым от натуры; художник является в большей или меньшей степени хозяином своей модели, а главным образом, – своих средств выражения». В своём творчестве Сезанн попытался ценой титанических усилий примирить классику и современность, Николу Пуссена (1594–1665 гг.) и природу, законы большого стиля и право на индивидуальный выбор. Конечно, в эпоху торжества индивидуального выбора никакой стиль больше не мог быть образцом для художников, каждый из которых выбирал теперь свой путь в искусстве свободно, повинуясь исключительно внутренним свойствам своей души, а не требованиям художественного сообщества. Поэтому задача, которую ставил перед собой Сезанн, была в принципе невыполнимой, что и предопределило его постоянные сомнения. Невозможно одновременно утверждать и свободу, и каноны. Но те конкретные художественные результаты, которых достигал в своём творчестве Сезанн, были настолько впечатляющими, что вызывали уважение у представителей самых разных направлений в живописи. Его картины напоминали всем экспериментаторам, что связь между классикой и современностью составляет основу для того, чтобы искусство красок и форм не утратило в процессе своего развития критерии художественности, заменив их полным произволом живописцев, ставящих во главу угла исключительно своеобразие вместо законов гармонии и красоты. Сезанн был убеждён: «Нужно идти в направлении классики, но через натуру, т.е. через ощущение». Не случайно одним из художников, чьи работы очень сильно повлияли на него, был крупнейший представитель классицизма Никола Пуссен. Классицизм нёс в себе законы устойчивости и равновесия, которые во многом соответствовали реальной природе вещей, законам существующего мира. Строгий и выдержанный рисунок Пуссена, уравновешенные и гармоничные композиции были родственны тому, что искал в природе и живописи сам Сезанн. Он верил (так же, как и представители Возрождения и классицизма), что в основе бытия лежит порядок, а не хаос, и творческая сила всё упорядочивает, выстраивая из хаоса гармонию.