ПАТРИАРХ (греч. – родоначальник) – титул главы поместной церкви в некоторых православных церквах. Титул патриарха заимствован у иудеев, где он присваивался председателю синедриона. В христианской традиции признается значимость роли патриарха: Иисус Христос считается прямым потомком библейских патриархов (Адама, Авраама и Давида). Все патриархи почитаются как заступники людей. В первые времена христианства ко всем священникам применялся не титул «патриарх», как иногда утверждается, а титул «папа». Этот термин – греческого происхождения: «папос» – это «дед» (со стороны отца). С годами термин «папа» стал применяться ко всем епископам. В греческой церкви это наименование осталось, в конце концов, за главами крупных митрополий – патриархами Константинополя, Александрии, Антиохии и Иерусалима. На Западе вплоть до V в., когда право называться папой стало прерогативой римских епископов, любой епископ носил этот титул. Впрочем, еще несколько столетий папами продолжали называть также титуляриев из других епархий. Только Григорий VII Гильдебранд (1073–1085 гг.) в 1073 г. добивается от синода решения о том, что никто, кроме римского епископа, не может пользоваться именем папы. В некоторых греко-византийских по происхождению деревнях на юге Италии к приходскому священнику в знак уважения обращались как к папе вплоть до последнего времени. В книге «Учение двенадцати апостолов» («Дидахе») упоминаются три чина «служителей слова» в ранней христианской общине – апостолы, учители и пророки, а также два чина формирующейся иерархии – епископы и диаконы, которые мало чем отличаются друг от друга. Однако в книге отсутствуют указания на коллегию старейшин (или «пресвитеров»), священников. Все члены общины должны были трудиться, а местные руководители избирались прямым голосованием, т.е. поднятием рук. Критики официальной церкви позднее склонны были идеализировать раннехристианские общины, считая их образцовыми социальными образованиями, однако без достаточных на то оснований. Так, например, Герма (II в.) в своем «Пастыре» обличает управителей общины, диаконов, которые «расхищают добро вдов и сирот и присваивают неправедные блага, придерживая пожертвования, которые должны были распределять» («Парабола», 9, 26). Официальные представители древних христианских общин иногда самолично вершили судьбы верующих, склонных к поиску эксцентричного и чудесного под влиянием мешанины гностических идей (т.е. с акцентом на иррациональность, на сближение со сверхчувственным миром при помощи созерцания или обряда). В некоторых побочных течениях гностического движения, составлявшего реальную конкуренцию первоначальному христианству,  встречается экзальтация пассивности и ухода от общества, в чем выявлялась возможность иного драматического переживания горестей и гнета, на которое большинство людей было обречено в условиях полной зависимости от власть имущих. Церковная иерархия как таковая начинает утверждаться во II в. в образе «монархического» епископа, высшего руководителя и наследника апостолов. Она начинает складываться не как первозданный институт, а как средство укрепить религиозную структуру, подорванную в своей основе космическим дуализмом гностиков (дуализм утверждал, что человек – пленник мира зла, мечтающий освободиться из этого плена) и бесконтрольным пророчеством в рядовых общинах. Христианские общины, организованные как временные структуры в ожидании всеобщей катастрофы («конца истории»), постепенно преобразуются в реальные «содружества», иначе говоря, в настоящие церкви с задачами и учреждениями постоянного характера. При этом духовенство и клир стремятся все больше отмежеваться от остальных верующих. Греческий термин «клерос» («владение», «земельный надел»), обозначавший первоначально лишь лиц, ведавших финансами общины, теперь начинает применяться в специфически религиозном смысле. Демократическая организация первых времен, основанная на коллегиальном руководстве, уступает место новым формам церковного правления.