Православные авторы XX–XXI вв. подчёркивают, что во Христе совершенная человеческая природа, обладающая всей полнотой индивидуальных признаков, воипостазирована не в человеческой личности, или ипостаси, а в Лице (Личности), или Ипостаси, Бога Слова. Вочеловечившись, Второе Лицо Святой Троицы становится «принципом существования» воспринятой Им человеческой природы, задавая ей тот же совершенный личностный образ существования, который единосущные Божественные Лица в абсолютной полноте внутритроичного общения задают божественной природе. Другими словами, став человеком, Сын Божий осуществляет Своё человеческое бытие тем же способом, каким Он осуществляет бытие Божественное. Поэтому для богословского понимания личности особое значение приобретает весь спектр отношений Христа с людьми, вся Его жизнь, конституируемая Его устремлённостью в Святом Духе к Отцу. Совершенный личностный образ существования, полнота личностных отношений, явленные Христом в сотворённом мире, задают высший образец личностного совершенства, позволяющий конкретизировать понимание личности, предполагающееся троичным богословием (1 Петр. 2:21; 1 Кор. 4:16; 11:1; Гал. 2:19–20; 1 Фес. 1:6). Исследователи отмечают, что в персоналистическом богословии также подчёркивается, что Богочеловек Иисус Христос как личность характеризуется личным, или ипостасным, свойством Сына – рождением от Отца. Это означает, что отличительное ипостасное свойство Христа понимается как отношение по происхождению, т.е. носит соотносительный характер. Конституируя Свою нерушимую личностную идентичность во внутритроичных отношениях с Отцом и Святым Духом, Сын задаёт воспринятой Им человеческой природе личностный образ бытия в полноте единства с человеческими личностями по образу Его единства с Божественными Лицами. Тем самым во Втором Божественном Лице человеческая природа оказывается совершенно чужда индивидуалистической обособленности от Бога и людей, составляющей сущность греха и неминуемо влекущей человека к распаду и смерти (ср.: Иак. 1:15; Рим. 5:12). Не связанное ни с каким индивидуалистическим обособлением (ср.: Мк. 10:45), или грехом, личностно свободное принятие Христом смерти за людей лишает непреодолимой обязательности механизмы детерминирующего воздействия страданий и смерти на человека (ср.: Ин. 8:51; 11:26; Рим. 6:14; 8:2). Поэтому за крестной смертью Господа следует Его воскресение, являющее всё совершенство личностного образа существования, сообщённого Им человеческой природе. Таким образом, Христос открывает каждой человеческой личности перспективу преодоления греха, а значит, и выхода из сферы детерминированности смертью. В конечном счёте, эта перспектива предполагает личностное превосхождение природной обусловленности и обретение человеком полноты бытия в вечной жизни.