ЛЖИЦА - Страница 2

Лжицу здесь предлагается понимать как «то, о чём сказал пророк Исаия: “Прилетел ко мне один из Серафимов…”», т.е. как образ ангельских клещей, при этом комментатор одновременно даёт и совершенно иное толкование: «Обозначает же [лжицу] и Деву [Марию], ибо, как и Она, имеет в Себе небесный Хлеб» (исследователи отмечают, что компилятор не заметил противоречия с повторяемой им ниже мыслью Псевдо-Германа, что клещам из видения пророка Исаии соответствует рука священника). Соотнесение лжицы с Богоматерью содержится и ещё в одном компилятивном комментарии, сохранившемся в славянской рукописи Российской государственной библиотеки XIV в. и вошедшем в качестве составной части в популярную на Руси «Толковую службу» (исследовательница Афанасьева Т.И.  делает вывод о зависимости этого комментария от толкования Псевдо-Софрония, однако другие исследователи считают это маловероятным; скорее, обе компиляции зависят от несохранившегося третьего текста). Но ещё задолго до XIII–XIV вв., к которым исследователи относят рукописи, содержащие упомянутые комментарии, греческий термин в смысле лжицы (одного из священных сосудов, которые запрещается изымать из церковного употребления для иных целей) исследователи встречают среди постановлений Константинопольского собора 861 г.). В конце 1053 – начале 1054 гг. представители Римской церкви отправили в Константинополь полемический трактат «Диалог», написанный, как полагают исследователи, кардиналом Гумбертом, где, в частности, порицалась византийская практика вкушения Тела Христова с помощью ложки («cum cochleare»). Примерно тогда же изображение лжицы начинает появляться в византийской иконографии. Тем не менее, в греческих богослужебных рукописях лжица стала регулярно упоминаться наряду с другой литургической утварью только с XII в. Тогда же лжица как богослужебный предмет впервые засвидетельствована и в русском источнике – «Вопрошании Кирика» («Русская историческая библиотека», том 6). Происхождение лжицы как обязательного элемента византийской литургической утвари исследователи связывают с широким использованием различных ложек в церковной практике древности. До наших дней дошло большое количество ранневизантийских серебряных ложек; начиная уже с V в. на некоторых из них изображён крест, есть христианские надписи. Они были обнаружены в составе кладов, связанных с деятельностью церковных структур (каков, например, клад из Капер Кораона, содержащий помимо прочего 14 серебряных ложек VI–VII вв.), или хранятся, или хранились в церковных сокровищницах, в том числе на Западе. Некоторые исследователи, обнаружив христианскую символику на подобных артефактах или включение их в состав церковного имущества без достаточных на то оснований, интерпретировали эти предметы в качестве евхаристических лжиц (только по надписи «на счастье» в сочетании с хризмой одна из ложек VI (?) в. из византийской коллекции Государственного Эрмитажа была совершенно произвольно идентифицирована как лжица «для причащения венчающихся» молодожёнов). В действительности все эти ложки совершенно не обязательно использовались именно для причащения. Они вполне могут являться просто пожертвованиями (т.е. иметь сугубо материальную ценность, вне связи с богослужением); представлять собой евлогии; использоваться в каких-либо паралитургических действах либо в сугубо технических целях: например, для изъятия из вина, приготовленного к литургии, частиц осадка и проч.

 



 
PR-CY.ru