После смерти И.В. Сталина и последовавшей затем массовой реабилитации число работавших заключённых на шахте резко сократилось, и в конечном итоге шахту, где работала Евфросиния, законсервировали, и тогда она перешла на работу бурильщика – по сравнению с предыдущими работами на шахте эта была самой тяжёлой. В конце 1956 г. Евфросиния перешла на работу взрывника. Летом 1957 г. она съездила в Сороки на могилу отца (хотя сама могила не пострадала, всё имение Керсновских было разграблено и разрушено), где от бывшей коллеги её матери узнала, что в 1954 г. Александра (Евфросиния к тому моменту была уверена, что её мать умерла) в радиопередаче «Международный розыск» из Румынии сразу на нескольких языках просила что-нибудь разузнать о Евфросинии; как позже выяснилось, Александре на её запрос почему-то сообщили, что её дочь была призвана в армию и погибла во время войны под Одессой. Евфросиния была вынуждена пройти длинную бюрократическую процедуру, которая в конечном итоге позволила ей каждый месяц высылать Александре в Румынию всего 150 советских рублей (при том, что её шахтёрская зарплата составляла 4600). В 1958 г. Евфросиния получила отдельную комнату в частном доме и, снова пройдя длинную бюрократическую процедуру, добилась всё-таки того, что летом того же года её отпустили в Одессу, где и состоялось её воссоединение с Александрой, с которой она затем отправилась в путешествие по Кавказу, после чего Александра вынуждена была вернуться в Румынию. Обе приняли решение, что Александра откажется от румынского гражданства с причитающейся ей румынской пенсией и переедет к дочери, а Евфросиния проработает на шахте столько, сколько позволит ей в будущем получать нормальную пенсию и оформить опеку над матерью. В 1960 г. Евфросиния снова попала в поле зрения КГБ: во-первых, она имела родственницу за границей (хотя Александра жила в Восточном Блоке), которая, приехав в СССР, вместе с Евфросинией свободно перемещалась по его территории, во-вторых, вся переписка с Александрой и другими знакомыми Евфросинии тщательно просматривалась (в письме матери она послала карикатуру на руководителя шахты, а в письме знакомой раскритиковала речь Н.С. Хрущёва на двадцать первом съезде), в-третьих, когда начальство шахты выдало Евфросинии лотерейные билеты, та разорвала их, мотивируя это тем, что она против азартных игр. В итоге Евфросинию вызвали прямо в КГБ, где прямо предъявили соответствующее обвинение. Под давлением КГБ руководство шахты было вынуждено устроить над Евфросинией товарищеский суд «за недостойное поведение» (при том что Евфросиния к тому моменту уже вступила в профсоюз и получила новый советский паспорт без параграфа №39). Суд состоялся 4 апреля 1960 г. (поскольку он был показательным, то на нём было множество представителей прессы и телевизионщиков), на котором Евфросиния отказалась каяться и приносить извинения, хотя от этого зависела её судьба – её могли уволить без сохранения льготного стажа, от которого бы пострадала её будущая пенсия и, соответственно, она не смогла бы оформить Александру на своё иждивение. Евфросиния с блеском выдержала суд, и её уверенное поведение в итоге привело к тому, что решением собрания коллектива ей лишь был объявлен выговор, но её рабочее место было сохранено.