Кондакарную нотацию исследователи обнаружили также на отдельных листах в новгородской июльской Минее XI–XII вв. (Российский государственный архив древних актов), в «Октоихе» изборном XIII в. (Российская национальная библиотека: кондаки в Лазареву субботу и на Пасху), в певческом сборнике XIII в. (Российская национальная библиотека), а также в мелизматических вставках в мелос песнопений (как правило, стихир русским святым), записанных знаменной нотацией. В «Стихираре» XII в. (Библиотека Академии Наук) кондакарные ипостаси и текстовые вставки присутствуют в стихире святым Борису и Глебу «Плътскоую богатяща святии» восьмого гласа. Божидар Пенев Карастоянов детально исследовал это песнопение и привёл ряд примеров из других источников с кондакарными вставками. На первый взгляд, фундаментальное несоответствие в стилях нотации является непреодолимым препятствием для расшифровки этого песнопения. Однако приведённые Б.П. Карастояновым примеры выявляют постепенное упрощение мелизматической структуры с сохранением по возможности той же силлабической основы и с заменой кондакарных ипостасей более простыми сочетаниями невм. В более поздней рукописной традиции мелизматическое «расцвечивание» остаётся только на каденционных участках и других важных участках, так называемых стыках текста. Данное песнопение интересно исследователям, прежде всего, необычным использованием нотации и внетекстовыми вставками. Исследователи отмечают, что такие «вкрапления» кондакарного пения, выполняющие функции мелизматических «тропов», присутствуют также в «Лаврском Кондакаре», где они помещены между строками песнопений, а также на полях и в нижней части страниц. На немногих нотированных листах рукописи Российской государственной библиотеки они внесены в контекст преимущественно силлабического распева в качестве добавочных или альтернативных украшений. Эти кондакарные «вехи» предполагают либо попеременное звучание певца и хора, либо использование в процессе обучения, когда певец (или певцы) осваивал эти украшения «блоками». Исчезновение кондакарного пения исследователи объясняли разными причинами – от чрезмерной сложности «раздробленных» текстов и напевов до недостатка квалифицированных певчих для исполнения; однако эти теории остаются по большей части гипотетическими. Например, Степан Васильевич Смоленский считал, что вышла из употребления только нотация, а стиль пения, будучи записан знаменной нотацией, продолжил существование и позднее стал называться демественным пением. Протоиерей Василий Михайлович Металлов в качестве основных причин исчезновения кондакарного пения и его книг называл сложность нотации и общее падение культурного уровня из-за монголо-татарского вторжения (второй аргумент исследователи готовы признать справедливым). Позднее Николай Дмитриевич Успенский предложил теорию об антивизантийской реакции национально настроенной части русского клира как главной причине исчезновения кондакарного пения, однако в источниках нет данных о том, что русское пение первых веков отторгало византийские элементы. «Закат» кондакарного пения и его нотации в XIV в., как предполагают исследователи, связан с изменением господствующей литургической практики – со студийской на иерусалимскую. Источники по кондакарному пению могут быть остатками певческой традиции, исчезнувшей в период этого решающего историко-литургического перехода, что подчёркивает их особое положение в церковно-певческой практике Древней Руси.