Сторонники этого взгляда особое внимание уделяют процессу демифологизации, т.е. устранения мифологического события, которое было использовано для передачи экзистенциальной истины так, чтобы читатель мог иметь личное соприкосновение с этой истиной. Ортодоксальный взгляд на вдохновение заключается в том, что Бог действовал через личности библейских писателей таким образом, что без нарушения их индивидуального стиля выражения или свободы то, что они создали, было буквально «богодухновенно» (2 Тим. 3:16). При этом подчёркивается, что само Писание, а не только писатели, было вдохновлено. Если бы вдохновлены были только писатели, можно было бы предположить, что их писания загрязнены соприкосновением с их собственными примитивными воззрениями. Однако суть второго послания к Тимофею (3:16) заключается в том, что Бог таким образом руководил библейскими писателями, что их писания несут на себе печать Божественной инспирации. Основываясь на втором послании к Тимофею (3:16) и втором послании Петра (1:21), ортодоксальные христиане считают, что Библия – это сокровище объективной истины. В противоположность неоортодоксальному взгляду, утверждающему, что Писание становится Словом Бога, лишь тогда, когда оно приобретает личное экзистенциальное значение, ортодоксальный взгляд заключается в том, что Писание есть и навсегда останется сокровищницей истины, независимо от того, читаем мы его или нет, принимаем мы его лично или нет. Следовательно, для ортодоксальных христиан герменевтическое мастерство имеет огромное значение, т.к. оно служит для них средством более точного раскрытия истин, которые, по их убеждению, заключены в Писании. Возможно, самые главные вопросы герменевтики заключается в следующем: можно ли установить единственно верное значение текста, или существует множество верных значений? Если таких значений несколько, то являются ли некоторые из них более верными, чем другие? В этом случае возникает вопрос: какой критерий можно использовать, чтобы отделить более верные толкования от менее верных? Представим следующую ситуацию. Однажды вы написали письмо своему близкому другу. По пути следования оно затерялось, и его нашли только спустя 2 тыс. лет, в течение которых происходили ядерные войны и другие исторические изменения. И вот наступил день, когда письмо вскрыли. Три поэта независимо друг от друга перевели ваше письмо, но, к сожалению, пришли к трём различным выводам. Первый сказал: «Для меня это значит то-то...» Второй сказал: «Я не согласен, для меня это значит так-то и так-то...» Третий заявил: «Вы оба не правы. Правильное толкование – моё!» Если Вы, как беспристрастный наблюдатель созерцаете эту полемику с небесной точки зрения, какой бы Вы дали совет спорившим для решения их задачи? Во-первых, может ли быть так, что в настоящее время ваше письмо имеет более чем одно верное значение? Если ответить «да», то, во-вторых, письмо может иметь множество значений, где нет пределов для их числа. Если пределы есть, то какой критерий можно предложить для отделения верных значений от неверных? В-третьих, если у письма только одно верное значение, какой критерий можно использовать, чтобы определить самое лучшее толкование среди трёх? Задача, над которой бьются спорящие, возможно, и есть основной вопрос всей герменевтики. Известный американский критик и теоретик литературы Э.Д. Гирш (род. в 1928 г.) в своей работе «Точность толкования» анализирует философский подход, распространившийся с 1920 гг., в соответствии с которым «значение текста – это то, что он значит для меня».