Евангелия отражают результат влияния этой среды и, следовательно, являются историческими повествованиями, даже если не всё в них точно соответствует правилам греческой и римской историографии. Если Д.Ф. Штраус рассматривал период между смертью апостолов (конец I в.) и самым ранним свидетельством о Евангелиях (середина II в.) как достаточный для возникновения и распространения множества легенд об Иисусе Назарянине, И.Л. Гуг отмечает, что в этот период включение неисторических повествовательных элементов в евангельское предание невозможно, т.к. евангельский материал в своей канонической форме был уже повсеместно распространён в середине II в., а период мужей апостольских характеризуется стремлением предохранить вероучение от восприятия элементов гностических лжеучений. В пользу достоверности Евангелий, по И.Л. Гугу, говорят и сохранившиеся свидетельства древних еретиков (Валентин, Василид и др.), которые принимали их в качестве аутентичных апостольских текстов. Наконец, в опровержение идеи Д.Ф. Штрауса о существенном влиянии Ветхого Завета и современных Новому Завету еврейских мессианских чаяний на создание новозаветного образа Иисуса Христа И.Л. Гуг пишет, что не только проповедь и деяния Иисуса Христа не соответствовали социально-политическим мессианским ожиданиям народа, но и Его страдание и бесславная в глазах иудеев казнь совершенно противоречили им. Даже апостол Матфей, который больше других заинтересован в доказательстве, что Иисус был обетованным Мессией, упоминает о том, что Он был не воинственным, но духовным и уничиженным Мессией. По И.Л. Гугу, евангелисты сначала «сообщали то, что они знали», и только «потом искали пророческий текст, в котором они находили предсказание о жизни и страдании Иисуса». Основываясь на собственной синоптической теории, И.Л. Гуг опровергает аргументацию Д.Ф. Штрауса, который находил мнимые географические и хронологические расхождения и противоречия в Евангелиях. И.Л. Гуг объясняет это тем, что евангелисты сознательно сохраняли различия в географии событий: синоптики, в основном, проявляли интерес к тому, что происходило в Галилее, Иоанн – к служению Христа в Иудее и Иерусалиме, «ибо личные обязанности и обстоятельства учеников не позволили некоторым из них узнать о всём служении Иисуса в Иудее помимо Его галилейского служения». Для обоснования историчности евангельского повествования И.Л. Гуг пользуется теорией «прогрессивного развития повествования»: апостол Матфей создал основу евангельского повествования, в то время как апостол Марк, включая обстоятельства, пропущенные первым, и исправляя некоторые его исторические неточности, предлагал текст, который критически поясняет историю апостола Матфея. Текст евангелиста Луки наиболее полно описывает события вне Иудеи; в сравнении с ним повествование двух других синоптиков кажется «скорее схемой, чем историей, которая имеет претензию на полноту». Таким образом, всякий раз, когда Д.Ф. Штраус усматривает у синоптиков противоречие, И.Л. Гуг видит в этом дополнение к тексту. Евангелист иногда не упоминает события, если иные авторы уже сообщили о нём достаточно. Так, апостол Иоанн умолчал о Крещении Иисуса Христа и о Тайной вечери, потому что он как историк «мог считать себя свободным от обязанности... – не пропустить ни одного важного факта, если он знал, что этот факт уже был достаточно рассмотрен другими».