Шитые кресты, чередующиеся с изображениями плодов граната, обильная жемчужная обнизь, украшения в виде драгоценных камней и цветных стёкол присутствуют на епитрахили из московского Златоустовского монастыря (XVII в., музеи Московского Кремля). Создание изобильно украшенных предметов облачения было доступно немногим мастерским, принадлежавшим знатным семьям, богатейшим архиереям, мастерским крупных монастырей. В исполнении вкладных епитрахилей стремились к сочетанию дорогих материалов: кресты были «сажены жемчугом», использовались тонкие ткани с шитьём, драгоценные пуговицы (епитрахиль – вклад князя Владимира Ивановича Воротынского в Кириллов Белозерский монастырь и епитрахили XVII в., вложенные в Троице-Сергиев монастырь). Епитрахиль могла быть ценной не только богатством, но и памятью о вкладчике. Такова епитрахиль – вклад («данья») Германа Казанского в Никольскую церковь свияжского Успенского монастыря. Она была шита из грубой шерстяной ткани («зуфь») жёлтого цвета, имела подкладку из синей крашенины и медные пуговицы. Обзор технологий и материалов лицевых епитрахилей одним из первых начал составлять Никодим Павлович Кондаков во время путешествия по обителям Афона. В дальнейшем изучение базировалось на обращении к произведениям изобразительного искусства и лицевого шитья православных регионов или музейных собраний. Наиболее ранним дошедшим до нас произведением с изображениями является коптская епитрахиль VIII в. (музей Бенаки, Афины), где цветными шёлковыми нитями вышиты образы херувимов. Сохранившиеся лицевые епитрахили с золотым шитьём относятся уже к поздневизантийскому и поствизантийскому времени, русскому позднему Средневековью (как детали епитрахили конца XIII в. рассматриваются фрагменты орнаментов и шитых фигур из захоронения Киевского митрополита Кирилла II (ум. в 1281 г.), в Софии Киевской). Система выбора и сочетания образов и сюжетов в епитрахили – одна из сложнейших в лицевом шитье. Их взаимное расположение часто представляет собой сложную иконографическую программу, сложившуюся в своём многообразии до XV в. Попытки классифицировать епитрахили византийской традиции осложнялись обилием вариантов и субъективностью методологических предпочтений. На сочетании разных методологических принципов построены современные исследования, рассматривающие иконографическую программу епитрахили как взаимодействие центрального образа Христа (на иордани) с другими образами. Если для центра иордани выбран образ Господа Вседержителя, то смысловым акцентом является тема «Страшного Суда», если Христа Великого Архиерея, то акцент ставится на литургическом восприятии программы, если Спаса Еммануила, – то на теме воплощения Христа. Две основные сюжетные линии, подчёркивающие символическое значение епитрахили, – это несение евангельской вести, что показано в сюжетах «Благовещение» и «Рождество Христово», и молитвенная ответственность священника за вверенную ему паству, что раскрывается через изображение Деисуса как моления о судьбах мира. На большей части епитрахили в Деисусе встречается образ Господа Вседержителя, реже – Христа Великого Архиерея, известны единичные примеры изображения Спаса Еммануила.