Страдания, Воскресение и Суд неотделимы друг от друга, составляя полноту домостроительства. Эсхатологические события становятся завершением и исполнением спасения, его конечным осуществлением. Именно поэтому Откровение Иоанна Богослова повествует об ангеле, который имеет вечное Евангелие (Откр. 14:6). Оно вечно, как вечен Христос и наступающее Царство. В Новом Завете слово «Евангелие» никогда не используется как название какого-либо письменного документа. И, как полагают исследователи, в ранней церкви оно не сразу стало обозначать письменно зафиксированное повествование о словах и делах Спасителя. Иерапольский епископ Папий, церковный писатель начала II в., который впервые упоминает канонические Евангелия (Евангелия от Матфея и от Марка), называет их «изречениями Господними». Впервые слово «Евангелие» применительно к каноническим Евангелиям обнаруживается у мученика Иустина Философа (ум. в 166 г.), однако он же называет их «воспоминаниями апостолов». Самые ранние рукописи, сохранившие надписание, содержащее слово «Евангелие», относятся приблизительно к 200 г. Некоторые исследователи усматривают видоизменение первоначального значения термина «Евангелие» уже в языке апостола Павла. В первом Послании к Коринфянам он пишет: «Напоминаю вам, братия, Евангелие, которое я благовествовал вам...» (1 Кор. 15:1), называя Евангелием письменное изложение вести о воскресении и явлениях воскресшего Господа. Такое же употребление встречается и в сочинениях Иринея Лионского (ум. в 202 г.): «И Лука, спутник Павла, изложил в книге проповеданное им Евангелие». Логика отражённого в этих высказываниях семантического сдвига очевидна: если Евангелие как устное свидетельство о Христе подразумевает изложение Его слов и рассказ о Его деяниях и, более того, они и являются основным содержанием христианского провозвестия, то и письменный документ, излагающий изречения Господа и повествующий о важнейших событиях Его жизни, может быть назван Евангелием. Поэтому уже следующее за апостолами поколение христианских миссионеров в своей деятельности сочетало устную проповедь и письменное Евангелие. По свидетельству Евсевия Кесарийского: «Многие из тогдашних учеников... отправлялись... выполнять дело евангелистов, спеша преподать слово веры тем, кто о ней вовсе не слыхал, и передать книги Божественных Евангелий». Для тех, к кому обращена проповедь, разница между письменным и устным Евангелием ещё больше сокращается, поскольку и письменное Евангелие читается им вслух, а служение читающего его в древних канонических памятниках уподобляется служению евангелистов. В то же время в раннехристианской литературе термин «Евангелие» продолжал употребляться в первоначальном значении. Так, Антиохийский епископ Игнатий Богоносец (ум. в 107 г.), уже, безусловно, знакомый с письменной евангельской традицией, использует слово «Евангелие» как указание на центральное событие истории спасения: «...Евангелие имеет в себе нечто превосходнейшее: это пришествие Господа нашего Иисуса Христа, Его страдание и воскресение. Ибо возлюбленные пророки только указывали на Него, а Евангелие есть совершение нетления». Поэтому он уподобляет Евангелие Плоти Христа: «Будем прибегать к Евангелию как к плоти Иисуса» и Самому Христу: пророки Ветхого Завета «возвещали то, что относится к Евангелию, и на Христа уповали и Его ожидали».