Однако эти «прикрасы» скоро распространились и в Англии, так что здесь ещё нет отличия елагинской системы от староанглийской. И.П. Елагин стремился удержать три первоначальных степени – «ученика, товарища и мастера», и если он и принял впоследствии четыре высших, рыцарских степени, то они не играли большой роли, а были просто почётные. Сам Елагин в § 12 своих «Бесед» относится отрицательно к увеличению числа степеней: «Не уповайте новых орденских степеней, ниже суетных украшений». В книге «Обряд принятия в мастера свободные каменщики», помещены установленные Елагиным правила для подготовки новичка к принятию в ложу; эти правила, в связи с «Уставом, или правилом свободных каменщиков», а также с «Беседами» Елагина, в общих чертах определяют отдельные пункты его системы со стороны содержания. Первая цель ордена, согласно Елагину: «Сохранение и предание потомству некоторого важного таинства от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства может быть судьба целого человеческого рода зависит, доколе Бог благоволит ко благу человечества открыть оное всему миру». Сохранение и передача этой тайны встречается в древнем английском масонстве, например, в «Apologie pour l’ordre de F.-M.» (1742 г.). Вскоре эту тайну, которая, по объяснению старых масонов, была «тайной братской любви, помощи и верности», стали эксплуатировать в самых разнообразных формах, «от заговора в пользу Стюартов вплоть до дикой алхимии и нелепого колдовства». Несомненно, что и Елагин понимал эту тайну в мистическом духе: он искал «сладкого и драгоценного древа жизни, которого мы с потерянием едема лишены стали». Согласно исследованиям академика А.Н. Пыпина, у Елагина был наставник в масонской премудрости – некий Эли, «в знании языка еврейского и каббалы превосходный, в теософии, в физике и химии глубокий». Как пишет А.Н. Пыпин, этот Эли был розенкрейцером; книга его «представляет весьма характерный образчик розенкрейцерского, мнимо глубокого теологического и алхимического вздора». Существует ещё известие на страницах дневника некоего немца-розенкрейцера, найденного академиком П.П. Пекарским в бумагах Елагина, что Елагин «хотел выучиться от мистика Алессандро Калиостро (1743–1795 гг.) делать золото». Из другого источника исследователям известно, что Елагин был близок с Калиостро, и что его секретарь дал Калиостро пощёчину, может быть, за обман насчёт делания золота. Вероятно, этим объясняется позднейшая ненависть Елагина к делателям «мечтательного золота». Второй основной пункт елагинской системы, наиболее ценный для русского общества, – необходимость самопознания и нравственного самоусовершенствования и исправления всего человеческого рода. Елагинская система была чужда политики: об этом говорится в бумагах И.П. Елагина, на это указывали Николай Иванович Новиков (1744–1818 гг.) и Иоганн Готфрид Рейхель (1727–1778 гг.). Вообще, И.П. Елагину не удалось построить систему, которую можно было бы выставить в противовес тем «вольтерьянским взглядам», против которых боролось масонство. Серьёзные этические, религиозные, отчасти и социальные вопросы оказались не под силу тогдашней научно-критической мысли.