ДРЕВО ЖИЗНИ - Страница 3

Человек вкушал от древа жизни, душа же его наслаждалась созерцанием Божества, а «сладость божественного общения сообщает удостоившимся его жизнь, не прерываемую смертию». Вкушение плодов часто понималось как познание духовных сущностей и даже собственно богопознание, т.к. Бог помимо древа познания посадил посреди рая «дерево жизни, указывая на познание, как путь к жизни... Ибо ни жизнь без познания, ни познание без истинной жизни не прочно. Поэтому и то и другое дерево были посажены друг подле друга». Максим Исповедник предлагает анагогическое истолкование смысла слов «насадил Господь Бог рай... на востоке» (Быт. 2:8): «Полагаю, что рай является человеческим сердцем, насаждённым на востоке Боговедения. Посередине его посадил Бог дерево жизни и древо познания добра и зла. Дерево жизни понимается как логос умопостигаемых (вещей), а древо познания добра и зла – как логос чувственных (вещей), ибо таковой несёт ведение добра и зла». Говоря о «невыразимом различии» древа познания добра и зла и древа жизни, Максим Исповедник называет древо жизни «умом души, в котором и находится мудрость», а древо познания добра и зла – «чувством тела, в котором... происходит движение неразумия». «Если бытие человека определяется одним только чувственным и телесным различением наслаждения и муки, то он, преступая божественную заповедь, вкушает от древа познания добра и зла, то есть вкушает неразумие по чувству... А если бытие его полностью определяется духовным различением, отделяющим преходящее от вечного, то он, соблюдая божественную заповедь, вкушает от древа жизни». В богомыслии отцов церкви спасение человека часто описывалось как возвращение в рай и вкушение от древа жизни. Уже Ириней Лионский говорил о древе жизни как о типологическом прообразе древа спасения: «Крепкое слово Божье, которое по небрежению мы потеряли чрез древо... опять получили через домостроительство древа». Домостроительство спасения было «для нас, – писал Григорий Богослов, – врачеванием нашей немощи, возвращающим ветхого Адама туда, откуда он ниспал, и приводящим к древу жизни, от которого удалил нас плод древа познания». Истолковывая слова Христа к Ангелу Эфесской церкви (Откр. 2:7: «...побеждающему дам вкушать от древа жизни, которое посреди рая Божия»), Андрей Кесарийский говорит: «Под древом жизни иносказательно разумеется вечная жизнь, а она есть Христос, как говорит об этом Соломон и этот же апостол Иоанн Богослов. В другом месте Соломон, рассуждая о Премудрости, говорит, что Она есть «Древо жизни» (Притч. 3:18), и апостол говорит о Христе, что «Сей есть истинный Бог и Жизнь вечная» (1 Ин. 5:20)». Достижение же вечной жизни возможно, только «если... исправить жизнь и победить страсти». Не отрицая реального существования древа жизни, отцы церкви и литургическое предание указывали на его прообразовательное значение. Так же как Христос – это новый Адам (Рим. 5), нередко типологически противопоставляются древо жизни и Древо крестное: «...К древу жизни, от которого отпали, возведены древом бесчестия». Иоанн Дамаскин говорит о прямом прообразовании. Образ Креста как древа жизни нашёл отражение в церковном искусстве и иконописи. Так, известен тип нательного креста «Древо жизни». В литургических текстах сопоставляются утраченный рай и церковь (в неделю третью Великого поста, утренний канон, песнь 5). Древом жизни может называться и Сам Иисус Христос (тропарь предпразднства Рождества Христова, 23 декабря).



 
PR-CY.ru