Однако такое отношение было не повсеместным. Яковитский епископ Моисей бар Кефа (ум. в 903 г.), говоря о «Диатессароне», называет его составителя Татиана «еретиком». Название «Диатессарон» бар Кефа передаёт в искажённом виде: «Тасарон». Другой яковитский епископ, Дионисий бар Салиби, в комментарии на Новый Завет повторяет сведения, имевшиеся уже в более ранних свидетельствах, и добавляет к ним, что «Диатессарон» начинался с Ин. 1:1: «В начале было Слово». Кроме того, он повторяет сообщение ибн Бахлуля о том, что «Диатессарон» был составлен в Александрии «Татианом епископом». Как полагают исследователи, свидетелем той же традиции является яковитский писатель XIII в. епископ Григорий (Бар Эвройо). В комментарии на Священное Писание он упоминает «Диатессарон», называя его «смешанным» и подтверждая, что он начинался с Ин. 1:1 и что Ефрем Сирин написал на него комментарий. Бар Эвройо приписывает авторство «Диатессарона» Аммонию Александрийскому. Дословные совпадения с Дионисием бар Салиби позволяют исследователям сделать вывод, что оба автора пользовались одним источником информации о «Диатессароне». Таким образом, большинство древних авторов, говорящих о «Диатессароне», называют его автором Татиана. При этом ни в одном из сохранившихся источников текста «Диатессарона» о его авторе ничего не говорится. Несмотря на это, научная традиция признает авторство Татиана. В «Речи против эллинов» Татиан пишет о себе, что он родился в «земле ассирийцев»; исследователи предполагают, что он происходил из сироговорящей области, однако хорошо знал греческую литературу и философию. В связи с этим встаёт не решённый до настоящего времени вопрос о языке, на котором впервые был написан «Диатессарон». Одни исследователи считают языком оригинала греческий, другие – сирийский. В зависимости от ответа на этот вопрос определяется важность тех или иных свидетельств текста «Диатессарона». Нередко делаются предположения, что каким-то видом евангельской гармонии пользовался уже Иустин Философ, причём это была гармония синоптических Евангелий, поскольку, за исключением одного неясного места, он нигде не цитирует Евангелие от Иоанна. Татиан был учеником Иустина, и тогда встаёт вопрос, не могла ли гармония Иустина (если она существовала) повлиять на создание «Диатессарона». Ещё в начале XIX в. возникло предположение, что упоминаемые Иустином воспоминания апостолов и были той евангельской гармонией, которой он пользовался; текст этой гармонии и стал, по его мнению, «пятым источником», который Татиан использовал помимо четырёх Евангелий при составлении «Диатессарона». Более поздние исследования, в которых было проведено сравнение евангельских цитат Иустина с параллельными местами в «Диатессароне», обнаружились соответствия как в последовательности расположения материала, так и в чтениях текста, отличающихся от общепринятых. На этом основании исследователи нередко делают вывод о том, что «Диатессарон» должен был опираться на гармонию Иустина, или же оба текста зависят от некоего более раннего источника, также представлявшего собой какой-то вид евангельской гармонии. Однако вопрос они не могут считать до конца решённым в силу недостаточной исследованности текста библейских цитат в произведениях Иустина.