Такими путями, по его замечанию, как правило, шли еретики, «необыкновенно много» цитировавшие Священное Писание. Писанием любит пользоваться даже дьявол. Более того, для него «нет более лёгкого пути к обману, как ссылка на авторитет слова Божия». Не случайно он «напал свидетельствами из Писаний» «на Самого Господа». Христианин спасается (а спасение является основным смыслом христианской жизни) не Писанием и не догматами, а тем, что приобщается к источнику Божественной жизни. Тем не менее, ряд вероучительных истин всё же нашёл отражение в догматических определениях. Это произошло не потому, что данные истины в системе христианского учения имеют самое главное значение. Для опровержения этого мнения достаточно вспомнить, например, что догмат Искупления, являющийся основным догматом христианства, ни на каком Соборе не был сформулирован. Появление догматических определений не обусловлено внутренней необходимостью церковной жизни. В новых или более точных догматических формулировках церковь не нуждается, тем более что догматическая формулировка, какой бы точной она ни была, никогда не может быть абсолютно адекватной содержанию догмата. История христианской церкви свидетельствует, что догматическое творчество Соборов – это ответ церкви на вызов, брошенный ей теми людьми, которые не жили полнотой церковной веры и искажали эту полноту, порождая всевозможные догматические заблуждения и совращая ими с истинного пути церковной жизни других. Иларий Пиктавийский (около 315 – 367 гг.) писал: «Злоба еретиков и богохульников вынуждает нас совершать вещи недозволенные, восходить на вершины недостижимые, говорить о предметах неизречённых… Следовало бы довольствоваться тем, чтобы с искренней верой выполнять то, что нам предписано, а именно: поклоняться Богу Отцу, почитать с Ним Бога Сына и исполняться Святым Духом. Но вот мы вынуждены пользоваться нашим слабым словом для раскрытия таин неизречённых. Заблуждения других вынуждают нас самих становиться на опасный путь изъяснения человеческим языком тех таин, которые следовало бы с благоговейной верой сохранять в глубине наших душ». Соборные догматические определения появились в силу чисто внешних, отнюдь не церковных причин; лжеучения носили антицерковный характер и угрожали единству церкви, почему и были названы «ересями». Отцы шестого Вселенского собора говорили: «Если бы все в начале принимали евангельскую проповедь просто и искренно и довольствовались апостольскими постановлениями, дела шли бы хорошо и удобно… Но вражия сила сатаны не знает покоя, а выставляет своих слуг..., которые ложными догматами поражают мысль многих». Поэтому цель, преследуемая догматическим творчеством Соборов, сводилась к самому главному – защите православного вероучения от еретических заблуждений.