Изначально буквенное обозначение даты выглядело как «•3•I», в пересчёте на современное исчисление не 1500, а 1502 г. Вторая фраза летописи («А кончана на 2 лет(о) м(е)с(я)ца сентябреа въ Р(о)ж(де)ство Прес(вя)тыа вл(а)д(ы)чица наша Б(огороди)ца Мариа...») до недавнего времени осмысливалась с позиций современного (январского) летосчисления как 8 сентября 1503 г. (или, при условии чтения начальной даты 7880/1500, как 1501 г.). Ошибка в подходе выявлена и проанализирована реставратором Николаем Ивановичем Федышиным (1928–2005 гг.), указавшим, что все работы по росписи относятся к периоду от Преображения до Рождества Пресвятой Богородицы (по старому стилю между 6 августа и 8 сентября). Время, затраченное на подготовительные работы (обмазка стен и т.п.) или написание иконостаса, в хронологических расчётах надписи на портале, видимо, не учитывается. Создание росписи в соборе Ферапонтова монастыря за один сезон, в пределах лета и осени 1502 г. (7010–7011), соответствует положению, занимаемому на то время лицами, упоминаемыми в летописи на портале. В данном случае важны два из них: поименованный великим князем преемник великого князя Иоанна III Василий Иоаннович (впоследствии Василий III), 14 апреля 1502 г. официально «посаженный» отцом «на великое княженье Володимирское и Московское и всеа Руси самодеръжцем», и Ростовский архиепископ Тихон, оставивший кафедру в январе 1503 г. «за немощью». Срок работы над росписью чётко соотносится с историческим контекстом, и присылка иконы «Преподобный Димитрий Прилуцкий с житием» из Москвы в Вологду в 1503 г., как и участие в её создании (средник) Дионисия, вполне реальны. Существует версия о полном соответствии срока работ количеству так называемых дневных швов штукатурки – их 34, как и затраченных на роспись дней. Версия требует дополнительной аргументации, поскольку (как и в случае с иконами из Иосифова Волоколамского монастыря) члены артели Дионисия могли трудиться над несколькими участками одновременно, а появление самих «швов» могло определяться параллельной работой над соседними композициями. В традиционном для подобных летописей завершении-молитвословии («А писци Деонисие иконникъ съ своими чады. О Владыко Хр(и)с(те0], всех Ц(а)рю, избави их(ъ), Г(оспод)и, мук вечныхъ») ряд исследователей отметили особую просительную интонацию, что послужило поводом для рассуждений о неких «семейных» обстоятельствах или даже о безвозмездном создании Дионисием живописного ансамбля. Под формулировкой «съ своими чады» могут подразумеваться не только сыновья, но и ученики мастера. Роспись, разграниченную на три основные «манеры», из которых «лучшую» (верхние участки храма, наружная роспись) допустимо отождествлять с работой Дионисия, едва ли возможно рассматривать в рамках исключительно «семейного» творчества.