С этим можно сравнить упоминание апостола Павла о 60-летнем возрасте вдовицы (1 Тим. 5:9), на основании которого византийский канонист Иоанн Зонара в толковании на 15-е правило четвёртого Вселенского собора 15 говорит о поставлении 40-летних диаконисс только из девственниц. Впрочем, известны примеры и более молодых диаконисс: в погребальной надписи диакониссы Марии из Моава говорится, что она умерла в 548 г. в возрасте 38 лет; в апокрифическом «Мученичестве Матфея» (IV в.) супругу сына царя города антропофагов возвели в сан диаконисс (вся история с посещением апостолом Матфеем города антропофагов (т.е. людоедов) с очевидностью является литературным вымыслом) в возрасте 25 лет; св. Олимпиада, рано овдовевшая, стала диакониссой в возрасте около 30 лет. Диаконисса, впавшая в блуд, подвергалась более суровому наказанию, чем диакон или пресвитер, – она не только лишалась своей степени, но и отлучалась от причащения (44-е правило Василия Великого; в толкованиях этого правила византийские канонисты Иоанн Зонара, Феодор Вальсамон и Алексий Аристин единодушно подчёркивают, что – вопреки общему принципу не наказывать за одно преступление дважды (32-е правило Василия Великого) – диаконисса одновременно и извергается, и отлучается). Брак диакониссы также считался крайне тяжким проступком. Император Юстиниан I Великий в своей 6-й новелле пишет о том, что диакониссу, вступившую в брак, следует предавать смертной казни вместе с дерзнувшим покуситься на её чистоту, и имущество обоих должно быть конфисковано (эта норма, по его мнению, вытекает из классического римского законодательства, подобным же образом наказывавшего весталок). Впрочем, в 123-й новелле того же императора наказание смягчено и ограничивается ссылкой провинившейся диакониссы в монастырь и распределением её имущества между её детьми и этим монастырём. В начале II тысячелетия поставление диаконисс фактически выходит из практики и на Востоке, и на Западе. Дольше всего оно сохранялось в Константинополе. Так, Иоанн Зонара рассуждает о поставлении диаконисс как о реально совершаемом чинопоследовании, а Анна Комнина в «Алексиаде» пишет о том, как её отец (император Алексей Комнин) заботился о константинопольских диакониссах. В рукописях византийского Евхология чин поставления диаконисс сохранялся до XI–XII вв. (в отдельных рукописях он копировался и позднее). Но уже Антиохийский патриарх Феодор IV Вальсамон (1193–1199 гг.), византийский канонист второй половины XII в., в толковании на 15-е правило четвёртого Вселенского собора сообщает, что в его время литургический чин поставления диаконисс «совершенно вышел из употребления», а в своих ответах Александрийскому патриарху Марку III (1180–1209 гг.) говорит, что, хотя «в древности каноны знали чины диаконисс, имевших (свою) ступень в алтаре», в его время диакониссы храма Святой Софии не имели права входить в алтарь. Свидетельство Феодора IV Вальсамона подтверждается и богослужебными книгами (из новой редакции константинопольских чинов хиротоний) молитвы на поставление диакониссы уже исключены. Окончательный запрет служения диаконисс содержится в постановлении, изданном Константинопольским патриархом Афанасием I (1303–1309 гг.).