Это положение при его соотнесении с фактом существования богословских истин с неизбежностью ведёт к признанию двойственной истины и к защите теории об одновременном существовании двух противоположных истин. Однако Сигер не становится на позицию первенства философского исследования в вопросе об истине, пытаясь разрешить обозначенную дилемму путём оговорок. Так, согласно Сигеру, высшая и предельная истина может быть результатом лишь познания причин и начал самих по себе, тогда как философия познаёт их исключительно по их результатам, т.е. путём индуктивного рассуждения. Поэтому философское знание может называться истинным только условно, как достоверное и обладающее высокой степенью вероятности, но не как безошибочное. Учение об истине и теория двойственной истины подменяются в этом подходе Сигера учением о различной степени достоверности (третий способ). При этом Сигер утверждает, что высшей достоверностью обладают положения веры, хотя они и недоступны для разума, тогда как суждения разума имеют ограниченную достоверность в силу ограниченности самого познания. Философские рассуждения оказываются у него не необходимыми, а возможными, поэтому они не могут противоречить необходимым положениям христианской веры. Таким образом, для позиции Сигера в отношении взаимосвязи философской и богословской истин характерны двойственность и подвижность. С одной стороны, несомненны его доверие к философским методам исследования мира и убеждение в достижимости истины с помощью таких исследований. Истина философии не просто приспосабливается им к истине теологии, но выводится за рамки последней; даже подчиняясь ей, как менее достоверная, она оказывается более убедительной для человека. С другой стороны, Сигер целиком принимает христианское учение, а философские взгляды излагает лишь в качестве исторических иллюстраций, как возможные варианты решения сложных проблем. В «Вопросах к “Метафизике”» он писал: «Никто не должен пытаться исследовать путём разумных доводов то, что выше разума. Но так как сколь угодно великий философ может во многом ошибаться, никто не должен отвергать католическую истину из-за некоего философского довода, пусть даже и неизвестно, как его опровергнуть». Подобное решение вопроса о роли разума в теологии гармонично сочетается с традиционным святоотеческим подходом к этой теме и оказывается ближе к православному решению проблемы, чем официально принятая в католицизме позиция Фомы Аквинского, отводившего разуму большую роль в исследовании богословских истин. Затрагивая в «Вопросах к “Физике”» показательную для всей истории учения о двойственной истине проблему вечности мира, Сигер решал её в том же ключе, что и Боэций: в силу естественных начал разумнее было бы признать мир вечным (хотя это недоказуемо в строгом смысле), но, поскольку теология открывает, что он сотворён Богом и имеет начало своего бытия, эта истина перевешивает убедительность философского рассуждения.