Одним из первых противников указанной позиции среди западных учёных стал Этьен Анри Жильсон (1884–1978 гг.), заявивший, что «никто (из так называемых парижских аверроистов) не принял бы существование двух разных выводов, с одной стороны – философских, а с другой – теологических, которые могут быть в одно и то же время и абсолютно несовместимыми, и абсолютно истинными» (позднее позиция Э.А. Жильсона была поддержана в многочисленных работах Фернанда ван Стеенбергена и Дж. Уайппела). Из отечественных мыслителей сходную точку зрения развивал Владимир Вениаминович Бибихин (1938–2004 гг.), заявлявший вслед за западными исследователями, что «о двойной истине у Боэция не может быть и речи». Независимо от разногласий в общей оценке взглядов средневековых парижских мыслителей современные исследователи проблематики аверроистских споров XIII в. сходятся на том, что верный ответ на вопрос о существовании как самого аверроизма в качестве целостного явления, так и конкретно теории двойственной истины может быть дан лишь на основе тщательного анализа дошедших до нас текстов «парижских аверроистов», из которых наиболее показательным для проблематики двойственной истины признаётся трактат Боэция Дакийского «О вечности мира» (подробный разбор этого трактата в связи с проблематикой двойственной истины был проведён М. де Мобре). В общем виде взгляды Боэция на проблему вечности мира таковы. Во-первых, мир не является вечным: «Мы говорим, что мир не вечен, но создан внове, хотя это и не может быть доказано разумом». Разбирая аргументы сторонников учения о вечности мира, он заявляет, что это «доводы, которые пытаются доказать противное истине, а именно, что мир совечен Богу». Отсюда ясно, что Боэций не признаёт постулирование вечности мира даже в том смягчённом варианте, в каком его признавали арабские философы, т.е. не соглашается с идеей совечности тварного мира Творцу. Оставаясь в вопросе о вечности мира на стороне теологии, а не философии, Боэций занимает позицию, противоположную позиции Аверроэса. На это указывает и заявляемая в прологе цель трактата: «...Привести к согласию суждение христианской веры по поводу вечности мира и суждение Аристотеля и некоторых других философов, дабы прочнее держалось суждение христианской веры». Таким образом, Боэций стремился не теологию проверить посредством инструментария философии (как это делали арабские философы), но истолковать философское положение так, чтобы снять его противоречие положению теологии. Во-вторых, несмотря на собственное несогласие с учением о вечности мира, Боэций считал, что отстаивающие его философы не вступают в противоречие с христианской верой. Основание для подобного заключения он видел в том, что философия и теология имеют различный базис для формирования своих положений: философия опирается «на доказательства и достоверные основания», тогда как опорой веры служат «многочисленные чудеса». Иначе говоря, решая вопрос о вечности мира, теолог и философ не могут исходить из одних и тех же предпосылок: философ исходит из истин философии и путём их верного использования в своём рассуждении приходит к истинному решению вопроса; теолог исходит из божественного откровения, истинность которого очевидна ipso facto.