Во всём Ареопагитском корпусе слово «божество» употребляется 46 раз, при этом в 41 случае именование «божество» прилагается только к Богу, но не к именам или исхождениям, а в одном месте отрицается множество вводимых высших и низших божеств (очевидно, в полемике с Проклом). Другая позиция автора «Ареопагитик» обнаруживается лишь в четырёх местах и обосновывается во втором послании. Согласно автору «Ареопагитик», если боготворящий дар называть «божеством», то Бог, как источник божества, запределен так называемому божеству. В этом случае непричаствуемый Бог является «самобожеством», а причаствуемые «божества» (т.е. боготворящие дары, промыслительные силы, но не сущности и не ипостаси, т.е. не прокловские божества и не ангелы) – «саможизнью», «самообожением» и т.п. Таким образом, автор «Ареопагитик», отличая божественную сущность от её свойств и имён, либо, как правило, не называет последние «божествами» (стремясь дистанцироваться от Прокла), либо делает это с оговоркой, прилагая в этом случае к сущности имя «самобожество». С точки зрения христианского богословия, различение в Боге «самобожества» (относимого к сущности) и «божества» (относимого к свойствам или именам) довольно рискованно, вследствие возможной аналогии, хотя бы и чисто формальной, с прокловскими Единым и генадами. Вероятно, по этой причине Давид Дисипат в «Изложении», цитируя именно (и исключительно) указанные места из «Ареопагитик», в которых имя «божество» прилагается к свойствам Божьим (в сочетании с не распознанными Прохоровым местами из второго послания), применяет и к энергиям (а не только к сверхсущностной сущности) слово «самобожество»: «Божеству Божиему и непричастному сущьству глаголему, божество и... боготворный дар и сила именуется богословцем, и не божество тъчию, нъ и самобожество, по великому в богословии Дионисиу, и самообожение, и богоначалие...». Итак, ареопагитское отличие непричаствуемой «пресущностной сущности» от причаствуемых свойств, имеющее не только каппадокийские, но и неоплатонические истоки, было воспринято с чрезмерным доверием как Григорием Паламой, так и Давидом Дисипатом, но при этом и «высшая» сущность, и «низшие» энергии называются у них в отличие от наименования в «Ареопагитиках» одним словом «божество» (или «самобожество»). Очевидно, что интерпретация, данная в «Ареопагитиках», всё же оставляла место для некоторых недоразумений или трудностей, возникавших и у Григория Паламы, и у его читателей. Об этом свидетельствуют, например, позднейшая переработка первоначальной редакции третьего письма к Акиндину, утверждение Никифора Григоры в «Истории» о наличии параллелей между богословием Григория Паламы и философией Прокла, а также запрет Собора 1351 г. (несмотря на многочисленные оговорки самого Григория Паламы и аналогичные утверждения Давида Дисипата о почитании только одного божества) говорить или думать о двух или многих божествах или вообще об их числе. Как богослов Давид Дисипат в большинстве случаев недостаточно убедительно отвечает на те доводы или цитаты Григория Акиндина, которые остались не разобранными или не приведёнными Григорием Паламой, а повторяя его аргументы, не формулирует и не разрешает ряда трудностей и терминологических нюансов, возникающих при углубленном анализе учения Григория Паламы, на которых будут сосредоточены дальнейшие дебаты.