К Шанкаре восходит и другая аналогия, с которой адвайтисты работали для уточнения соотношения Дживы и Брахмана: «Джива – только отражение высшего Атмана». Она легла в основу концепции бимбапратибимбавада («учение об образе и прообразе»), развиваемой Пракашатманом (X в.), а затем Сарваджнятманом (XI в.). Хотя логически из данной схемы должно следовать допущение «отдельной реальности» дживы (по образу реального Брахмана), адвайтисты на это пойти не могли вследствие своего принципа абсолютного монизма. Потому более перспективными в рамках адвайты оказались «солипсические» способы решения данного вопроса: в трактате «Ведантасиддхантамуктавали» Пракашананды (XV–XVI вв.), настаивавшего на том, что множественность дживы просто иллюзорна, а мир есть порождение единственного Сознания, и у Аппаи Дикшиты (XVI–XVII вв.) в доктрине экадживавада («учение о том, что есть только одна душа»), уже прямо предполагавшей одушевление всех тел одной душой и произведение ею из самой себя всего универсума субъектов и объектов. Шанкаровское представление об «образе и прообразе» помогло вишнуитским ведантистам развить концепции относительно самостоятельного существования дживы, укоренённой в Брахмане, но всё же не иллюзорно отличной от него. В вишишта-адвайте, у Раманунджи (XI–XII вв.) и его последователей, джива суть частицы Брахмана, одновременно составляющие наряду с началами материального мира его «тело», но в отличие от него имеющие свои минимальные (атомарные) размеры, а также способности самостоятельно познавать и действовать. Нимбарка (XIII в.), создатель двайта-адвайты, настаивавший на том, что джива и Брахман не могут быть ни слиты, ни изолированы в абсолютном смысле, также обеспечивал «относительно независимый» статус индивидуальной душе. Считается, что его доктрина стимулировала двайта-веданту, которая уже в лице Мадхвы (XIII–XIV вв.) разработала полуфаталистическое учение о зависимости дживы от Брахмана, которое, однако, означало её онтологическую автономность: быть зависимым от чего-то по определению означает не быть тождественным ему. Давно обсуждаемая в индологии возможность влияния на эти направления «теистической веданты» христианства и ислама исследователи никак не могут считать исключённой. Однако основной, пантеистический, контекст индийского религиозного мышления всё же не позволил им приблизиться к тому аутентичному решению онтологического соотношения души и Бога, которое следует из творения первой по образу и подобию второго.