Максим Исповедник, в учении о добродетели во многом следуя за Евагрием Понтийским, полагал, что, хотя добродетели присущи всем людям от природы, их актуальное проявление зависит от произволения каждого человека. Аскетизм и труды удаляют из души обольщение чувств, которые пришли в неё в результате грехопадения, и так выявляют добродетели, скрытые в ней с момента сотворения, а не привносят их извне. Когда противоестественное обольщение совершенно удаляется из души, в ней начинает сиять «блеск естественной добродетели», как после удаления ржавчины железо сияет своим естественным блеском. Подобно Евагрию Понтийскому, Максим Исповедник связывал это проявление добродетели с этапом аскетического делания, которое ведёт подвижника к различению добродетели и порока и к приобретению разумения, за которым следуют этапы созерцания и богословия, связанные с приобретением мудрости. Три способности души (разумная, яростная и вожделеющая) нуждаются в четырёх «родовых» добродетелях, без которых невозможно ни избавиться от порока, ни усовершенствоваться в добродетели. Вслед за Евагрием Понтийским Максим Исповедник отмечал пять главных аскетических добродетелей, последовательно рождающихся друг от друга, к которым он присоединял бесстрастие и любовь: вера в Господа рождает страх Божий, страх Божий – воздержание, воздержание – терпение, терпение – надежду на Бога, надежда – бесстрастие, а бесстрастие – любовь. По определению Максима Исповедника, высшая добродетель (любовь) есть «благое расположение души, согласно которому человек ничего из сущего не предпочитает ведению Бога»; и если «жизнь ума есть просвещение ведением, которое рождает любовь к Богу, то... нет ничего больше божественной любви». Все остальные добродетели содействуют уму в приобретении любви к Богу, а кто любит Бога, не может не любить и всякого человека, как самого себя. Максим Исповедник включал добродетели в представление об обожении человека: «...Кто своим произволением истинно взрастил природное семя добра» и «присоединил к (своему) бытию и природное благо по причастию», «становится богом, получая «бытие богом» от Бога, поскольку он к природному благу «по образу» благодаря произволению присоединил «подобие» через добродетели посредством врождённого восхождения к своему собственному Началу и родства с Ним. На таком человеке исполняются слова апостола: «В Нём мы живём, и движемся, и существуем». В самом деле, он существует в Боге из-за прилежания, не извратив предсуществующий в Боге логос своего бытия; он движется в Боге согласно предсуществующему в Боге логосу благобытия, действуя через добродетели; наконец, он живёт в Боге согласно предсуществующему в Боге логосу приснобытия». Феодор Студит говорил о динамической природе добродетелей, о том, что «она никогда не останавливается при движении вперёд», так что для подвижника «никакой остановки в стремлении к добру не бывает, ибо неподвижность в добре становится началом зла».