Читателям Булгакова эти методы унижения и уничтожения людей должны были быть хорошо знакомы (по крайней мере, они стали теперь хорошо известными). Не в этом ли один из «сюрпризов» романа, рукопись которого так и не «сгорела»? В момент посещения Воландом Москвы эта тема действительно была «потрясающей». Обретает понятные черты и «человек в капюшоне», начальник тайной полиции, с полуслова понимающего желание своего повелителя. А чтобы читатели были смелее в своих догадках, писатель нацепил на нос усатому чёрному коту Фаготу пенсне; он же – ближайший сподвижник Воланда. Поэтому в романе «Мастер и Маргарита» есть много параллелей, хотя они и не сразу бросаются в глаза. Исследователи отмечали, что в романе есть нарочитая нелепость: Понтий Пилат получает прощение от Иешуа только через два тысячелетия. Почему? После того, как написанный Мастером роман был сожжён и снова чудесным образом восстановлен? Для Иешуа с его всепрощением немыслимо мучить человеческую совесть, тем более – два тысячелетия. Видимо, автор хотел сказать, что отсчёт времени надо вести от 193... года (может быть, действительно посчитал себя пророком, способным поставить точку в извечном споре?). Чья совесть должна терзаться чувством вины? И каким законом надо руководствоваться при этом: законом справедливости или милосердия? Законом справедливости руководствуется Левий Матвей, который смысл слов Учителя не понял, потому и оказался ближе к Воланду, чем к Иешуа. «Ба! – воскликнул Воланд, с насмешкой глядя на вошедшего (Левия Матвея). – …Если ты ко мне, то почему ты не поздоровался со мной, бывший сборщик податей? – Потому что я не хочу, чтобы ты здравствовал, – ответил дерзко вошедший. – Но тебе придётся примириться с этим, – возразил Воланд, и усмешка искривила его рот. – …Ты произнёс слова так, как будто не признаёшь теней, а также и зла. Не будешь ли ты так добр подумать над вопросом: что бы делало твоё добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с неё исчезли тени? Ведь тени получаются от предметов и людей... Не хочешь ли ты ободрать всё живое из-за твоей фантазии наслаждаться голым светом? Ты глуп». Хитрил лукавый Вельзевул, потому что знал, что Левий Матвей – плохой ученик Иешуа. Иначе бы тот ответил: «Чтобы были тени, Мессир, нужны не только предметы и люди. Прежде всего, нужен свет, который и во тьме светит». Но как изобразить свет? Гомер, как известно, не взял на себя смелости описать красоту Елены, а говорил о ней лишь опосредованно, через восприятие и рассказ других. Князь Мышкин, считающийся самым положительным героем русской литературы, – безумен. Да и булгаковский Мастер – тоже. Видимо, невозможно описать запредельное средствами нашей логики и нашего здравого смысла. Единственный пример в мировой литературе абсолютно положительного героя – евангельский Иисус. Но Иешуа булгаковского романа – не евангельский Иисус, а бродячий философ, немного странный и совершенно не злой. Он верит в светлое будущее и говорит только правду (и нигде не говорит, что Он – Истина). Но Левий Матвей не понял этого и потому не может пересказать простые слова Учителя, полные глубокого смысла. Он так и не понял, что свет нельзя описать иначе, как через игру света и тени. Думается, что сам Булгаков это понимал и силу света изобразил через силу тьмы. Понимал это и Воланд, поэтому не вмешивался в то, что «по другому ведомству». Но если тьма стала кромешной, словно хочет сказать читателям Булгаков, поднимайтесь над рутиной быта, над «житейскими мелочами» в межзвёздное пространство, и пусть любовь вам в этом помогает. В произведениях Булгакова время настоящего, сиюминутного обязательно соотнесено со временем «большой» истории человечества, «синим коридором тысячелетий». В «Мастере и Маргарите» данный приём развёрнут на всём пространстве текста. Тем самым актуальные сиюминутные ценности советского времени ставятся под сомнение, обнаруживают свою явную сомнительность и временность.