Предложения с подробным перечислением выгод, которые может принести «русской» церкви и «русскому» обществу такое соединение, были изложены в опубликованном в 1577 г. сочинении иезуита и религиозного полемиста Петра Скарги (1536–1612 гг.) «О единстве Церкви Божией под единым пастырем». Скарга предлагал польским католикам вступить в переговоры с православными епископами и вельможами на территории Речи Посполитой для заключения локальной унии, не принимая во внимание позиции Константинопольского патриарха, которому подчинялась Киевская митрополия. При этом он считал возможным для православных сохранение своих обрядов при условии признания власти папы Римского и принятия католических догматов. В 1580 гг. представления, что духовенство Киевской митрополии могло бы подчиниться папе на условиях, выработанных на Флорентийском соборе, излагал в своих сочинениях папский легат Антонио Поссевино (1534–1611 гг.). В 1581 г. он побывал в Москве, где добился аудиенции у царя Ивана IV Васильевича «Грозного» (1548–1584 гг.), имел с ним богословский диспут и вручил ему сочинение «О разностях между римским и греческим вероисповеданиями». После возвращения в Рим Поссевино представил папе отчёт о своей деятельности. Объяснив неодолимые трудности, с которыми связаны попытки введения католичества в России, он обратил внимание папы на западнорусскую церковь в польско-литовских владениях, предложив усилить католическое влияние именно в этих землях. В 1590 г. вновь была переиздана книга Скарги, которая была хорошо известна и православным, о чём свидетельствует существование православных полемических откликов на это сочинение. Именно эти предложения и привлекли к себе пристальное внимание ряда православных епископов Киевской митрополии в начале 1590 гг. В 1589 г. в Москве было учреждено патриаршество, что легализовало фактически автокефальное управление епархиями Русской церкви в границах Российского царства. Если до этих пор автономия Киевской митрополии сохранялась благодаря временному разрыву и неопределённости отношений между Москвой и Константинополем, то учреждение Московского патриаршества позволило вернуть эти отношения в нормальное каноническое русло, что могло привести к требованию о воссоединении частей Русской церкви, разделённых с ней. Константинопольский патриарх Иеремия II (1572–1579, 1580–1584, 1587–1595 гг.), возвращаясь из поездки в Москву в связи с учреждением патриаршества, провёл несколько месяцев в пределах Польско-Литовского государства. Здесь он в ответ на просьбу князя К.К. Острожского навести порядок в западнорусской церкви согласился сместить Киевского митрополита Онисифора Девочку (ум. между 1592 и 1594 г.), заменив его архимандритом Минского Вознесенского монастыря Михаилом (Рогозой; ум. в 1599 г.), которого тут же возвёл в сан митрополита. В то же время патриарх, не вполне доверяя новому митрополиту, назначил своим экзархом Луцкого епископа Кирилла (Терлецкого; ум. в 1607 г.), которому предоставил право надзора и суда над западнорусскими священниками, а своим прототронием назвал Владимирского епископа Мелетия Хребтовича (ум. в 1593 г.). Патриарх также сместил с церковных кафедр всех архиереев, обвинявшихся в двоежёнстве и троежёнстве, установил на будущее порядок замещения кафедр монахами и расширил права церковных братств в отношении архиереев. Турово-пинскому епископу Леонтию (Пельчинскому) патриарх пригрозил низвержением из сана за сокрытие священников-двоеженцев. В споре между Львовским епископом Гедеоном (Балабаном; 1530–1607 гг.) и Львовским братством за обладание Онуфриевским и Уневским монастырями патриарх принял сторону братства, утвердив за ним право патроната над монастырями. И уже перед самым отъездом из Западной Руси, 13 ноября 1589 г., патриарх даровал новую грамоту Львовскому братству, в которой все данные ему привилегии ограждались анафемой, явно направленной против епископа Гедеона. Действия патриарха вызвали резкое недовольство попавших в опалу иерархов западнорусской церкви. Этим сумели воспользоваться иезуиты, раздувая его, доказывая своеволие патриарха, указывая на его противоречивые грамоты. К недовольству мерами патриарха добавились новые притеснения властей в отношении православных. Среди епископов и знати начали подумывать об унии с Римско-католической церковью как выходе из сложившейся для западнорусской церкви тяжёлой ситуации.