Иногда даже текст священного песнопения подвергали искажению. Наиболее характерным произведением этой эпохи является, может быть, оратория Сарти «Тебе Бога хвалим», исполненная близ Ясс в присутствии Потёмкина под открытым небом огромным хором певчих с аккомпанементом пушек и колоколов. Не лучше были и русские композиторы, подражавшие итальянцам, увлечённые успехом их произведений: Редриков, Виноградов, Николай Бовыкин и другие, которые писали херувимские «весёлого распева с выходками», «умилительные с выходками», «причастны во всю землю», под названием «труба», напевы «пропорциональные», «бемоллярные», «хоральные», «полупартесные», «с переговорками», «с отменою», «с высокого конца» и т.п. (уже сами названия свидетельствуют о характере и качестве этих произведений). Существовавшие наряду с этими композициями попытки переложений старых церковных напевов также были далеко не высокого качества. Это были так называемые, эксцеллентования (от excellentes canere), особенность которых состояла в чрезвычайно игривом басе, не оставлявшем впечатления основного баса, служащего поддержкой гармонии. Все эти произведения чрезвычайно нравились слушателям и всё больше и больше распространялись по России, доходя до самых отдалённых её уголков, вытесняя старые русские песнопения и угрожая совершенно испортить музыкальные вкусы общества. Как человек, одарённый в высшей степени художественным вкусом, Бортнянский чувствовал всё несовершенство подобного рода музыки и несоответствие его с духом православного пения и начал борьбу со всеми этими направлениями. Но, понимая, что крутыми мерами трудно было бы достигнуть цели, он решил действовать постепенно, делая некоторые необходимые уступки вкусам своего времени. Сознавая необходимость рано или поздно вернуться к древним песнопениям, Бортнянский не решился, однако, предложить ко всеобщему употреблению их в совершенно нетронутом виде, опасаясь, что эти напевы, оставаясь в своей первобытной суровой красоте, не будут достаточно поняты современниками. Из-за этого он продолжал писать в итальянском духе, т.е. принимая западноевропейские мелодии, гармонии и контрапункт, широко пользуясь имитациями, каноном и фугато, уклоняясь от применения церковных ладов, в которых написаны древнерусские мелодии. Но при этом он обратил внимание на соответствие музыки и текста, изгнал из своих произведений всякие театральные эффекты и придал им характер величественной простоты, чем приблизил их к древним песнопениям. В своих переложениях древних напевов, очень немногочисленных, Бортнянский руководился тем же принципом постепенности и не оставлял их в первоначальном виде. Он старался подчинить их симметричному ритму (известно, что древние церковные напевы не были подчинены определённому такту и ритму, но будучи написаны на прозаический текст, строго следовали за естественными удлинениями и ударениями, заключавшимися в речи) и с этой целью часто изменял их, оставляя только самые необходимые ноты мелодии, изменяя также относительную длину нот, а иногда даже и текст. Благодаря глубокому чувству, проникающему все творения Бортнянского (и соответствию музыки с текстом), эти творения постепенно приобрели симпатии общества и, получив широкое распространение во всех концах России, понемногу вытеснили произведения его предшественников.