Важнее этих внешних фактов и сведений частная, интимная жизнь художника в Петербурге, скрывавшаяся в тишине его рабочей кельи. В биографии всякого художника – самая интересная и существенная часть всегда в его произведениях. Но, в пояснение к ним, исследователям посчастливилось найти и ряд писем Боровиковского к родным 1795–1819 гг. В этот длинный период в письмах почти не встречаются никакие внешние факты, почти нет перемен. Вся жизнь Боровиковского – в его внутреннем мире, в нём самом. Эти письма наполняют размышления, возвышенно христианские, часто восторженные. О его житейской обстановке известно только, что сначала он жил «в Почтовом стану» (местность, где ныне петербургский почтамт), потом, с 1798 г., на Миллионной ул., где оставался, кажется, до самой смерти, пережив хозяев дома. Сначала он воспитывал племянника, Гарковского, который, и выйдя на службу, оставался некоторое время при нём, пока не уехал в Севастополь. Потом, много позже, у него были ученики – пять человек (между ними известный впоследствии Венецианов). Так что его «семейство» состояло из семи душ, считая его самого и старуху-кухарку. Его иногда навещали земляки, обращавшиеся не раз, по провинциальному обычаю, с просьбами о разных хлопотах в правительственных учреждениях, хотя в таких делах он, по его признанию, «и ступить не умел». Сам он, по-видимому, появлялся на люди нечасто. Даже с ближайшим соседом, неким Острожским, с которым жил «пo-приятельски», виделся редко. Самым близким себе человеком в одном из писем он называет архитектора Казанского собора Филиппова. Боровиковский зовёт к себе племянника, вышедшего в отставку, и убеждает его поселиться с собой. Он сохраняет любовь к родным и остаётся простым и скромным, каким был и на родине. В своих привычках остаётся упорным «хохлом», несмотря на долгую жизнь в Петербурге: угощает гостей борщом, просит привезти ему из Малороссии сала. Живёт он сам в себе, и внешняя жизнь его почти не касается. Скромный иконописец в Малороссии, вывезенный Екатериной II в Петербург, овладев приемами и техникой своего искусства, он живёт лишь для того, чтобы выражать им жизнь своей души. Для него не существовало никаких приманок жизни, никаких расчётов, соображений выгод. Жизнь без художественного труда была для него непонятной. Много лет живёт он скромным отшельником, в одном доме, в одной квартире, со своими полотнами, книгами Священного Писания, кружком единомышленных друзей. Деньги раздаёт родным и бедным, являвшимся к нему каждую субботу. Его трудолюбие изумительно, тем более что не имело иного источника, кроме сжигавшей его жажды творчества. Приступая к религиозной картине, он молится; во время её исполнения просит читать ему Священное Писание. Исследователи подчёркивают: чтобы понять этот глубокий, сосредоточенный дух, чтобы почувствовать его тоску и неудовлетворённость земным и его страстное усилие поднять таинственную завесу, заглянуть в вечность, надо прочесть его письма к родным. Они считают, что едва ли в истории нашего искусства была другая жизнь, столь необычайная по своей духовной интенсивности, столь нераздельно слитая с искусством, вся преданная ему, почти ничего кроме него не знающая. Разве что жизнь Гоголя, ближайшего земляка Боровиковского и удивительно схожего с ним во многом, да ещё Иванова. В ряде писем к родным он иногда говорит о своих работах, но больше всего о духовной жизни, однако без аскетизма и без проповеди внешней обрядности. Его вера – чисто духовная, в чём он остаётся сыном своего племени. Её основа – взаимная любовь и самосовершенствование. Он говорит в одном письме: «Спаситель избрал престол свой в сердцах ваших». Задачей жизни он ставит работу, отражающую его идеальный мир в религиозных сюжетах и изощряющую художественную пытливость в портретах, которые он делает «для публики». Художественную деятельность считает призванием, определением Промысла, чем он может и должен послужить на земле, а потому считает своим долгом отдать ей все свои силы и исполнить «с верностью». Находя высшее наслаждение в труде, он скромно говорит, что «исполнение обязанностей звания его, по долговременному навыку, служит ему удовольствием».