Этого не может сделать даже имя «Сущий», хотя им нарекает Себя Сам Бог: «Существует только одно имя, выражающее Божественную природу: изумление, которое нас охватывает, когда мы мыслим о Боге». Поэтому евномиане, воспринимая термин «Нерождённый» как имя, определяющее сущность Бога, делают из него своего рода идола. Таким образом, в христианской богословской традиции исследователи различают два пути богопознания – катафатический (положительный) и апофатический (отрицательный). Первому соответствуют положительные утверждения о Боге, которые, однако, являясь аналогиями с тварным бытием, не могут выразить знание о Боге, «как Он есть Сам в Себе». Отсюда необходимость негативных утверждений, посредством которых обозначается невозможность постижения трансцендентного («нетварного») бытия Бога в категориях «тварного» разума. Бог, превышающий всякое имя, получает от людей именования, соответствующие Его различным благодеяниям. Эти именования (преимущественно символические) отражают в себе Божественные действия (или энергии), однако познание Бога при помощи одних лишь имён не приводит человека к блаженству: знать о Боге и иметь Его в себе самом не одно и то же, говорят богословы. Согласно Григорию Нисскому, путь богопознания должен начинаться для человека не с постижения имён Бога, но, прежде всего, с очищения, которое описывается им символически – через образ Моисея, снимающего обувь при восхождении на гору Синай. Это действие пророка интерпретируется как снятие «одежд кожаных», т.е. освобождение человека, вступающего в общение с Богом, от греха. Такое освобождение позволяет прийти «в себя» (Лк. 15:17) и увидеть Бога в себе самом, т.к. очищенная душа, подобно зеркалу, становится способной отражать в себе Божественное совершенство. Мрак греха, удаляясь, уступает место свету. Однако созерцание Бога в свете для Григория Нисского не есть окончательная ступень богопознания. В отличие от Григория Богослова, который устремлялся к свету Пресвятой Троицы и препятствием на этом пути считал мрак, для Григория Нисского подлинное познание Бога возможно только под покровом мрака – но уже не греховного, а апофатического. Для объяснения своей мысли он снова прибегает к тому же образу и отмечает, что сначала Моисей созерцает Бога в свете Неопалимой Купины (Исх. 3:1–6), а затем на горе Синай входит в облако, и Бог является ему во мраке. Образ мрака Григорием Нисским используется для того, чтобы показать, что Бог выше всякого ведения и постижения, и что видение Божественной сущности невозможно. Однако для души, вступающей в общение с Богом, мрак – это не тупик богопознания, но его новая ступень, вершиной которой является «Божественное и трезвенное упоение». Жажда упоения побуждает душу искать своего Жениха – Христа, подобно тому, как невеста ищет своего возлюбленного в Книге Песнь Песней Соломона. В своём восхождении к Богу душа минует материальный и духовный мир, превосходит умозрение и созерцание, устремляясь туда, где знание становится любовью, а «видение» означает «обладание». Восхождение к Богу бесконечно, потому что бесконечен Сам Бог. Чем больше душа соединяется со своим Возлюбленным Женихом, тем больше она жаждет познавать и любить Его. Таким образом, сама непостижимость Бога является одним из фундаментальных результатов богопознания. В антиохийской богословской школе традиция богопознания, в основном, была связана со специфическим восприятием Личности Христа, в Котором Божественное снисхождение являет Бога применительно к ограниченности творения. Наиболее известными представителями этой традиции были константинопольский патриарх Иоанн Златоуст (между 344 и 354 – 407 гг.) и Кирский епископ Федорит (386 (393) – 457 гг.). Иоанн Златоуст, полемизируя с Евномием, отмечал, что Бог показывает Себя «не таким, какой Он есть, но таким, каким видящий Его способен Его увидеть, сообразуя видение с немощью тех, кто видит». Он говорил, что даже небесные силы, обладающие знанием Бога, не знают Его сущности и не пытаются к этому стремиться. Благодаря домостроительному снисхождению, Сын являет Себя во плоти и становится видимым не только для людей, но и для ангелов (1 Тим. 3:16). Видение Бога «лицом к лицу» возможно только в будущем веке, когда Христос явится в Божественной славе.