АХИМСА

АХИМСА (санскр. – невозможность нанесения вреда) – отказ от причинения вреда живым существам не только действием, но и словом или мыслью; основополагающая добродетель всех систем индийской «практической философии». Упоминание об ахимсе содержится в «Чхандогья-упанишаде», где она входит в число пяти добродетелей (наряду с подвижничеством, щедростью, честностью и правдивостью), моделирующих традиционное понятие приношения даров брахманам. Однако первой добродетелью ахимсу сделали не брахманисты, а их оппоненты – адживики, джайны и буддисты (I в. до н.э.). Они подвергли сомнению эффективность ведийского ритуала, руководствуясь рационалистическими критериями, одним из которых была несовместимость жертвоприношений (многие из которых требовали заклания животных) с ахимсой как универсальным нравственным принципом. К III в. до н.э. ахимса становится настолько популярной, что царь Ашока, предпринявший попытку идеологической унификации индийской культуры, посвящает ей первые два наскальных эдикта, где изложено его понимание приемлемой для всех «конфессий» дхармы. По джайнской канонической «Ачаранга-сутре», ахимса – первый обет, первая заповедь архатов и бхагаватов (джайнские «совершенные»). Следование ей означало для джайнов бережное отношение даже к червям и насекомым. Принятие ахимсы является для джайнов в известном смысле и критерием философской истины. На теоретическом уровне культ ахимсы выражается в том, что фактически она считается идентичной всему «обету» как таковому: любой аффект, каждая страсть рассматриваются как наносящие вред душе того, кто им предаётся, поскольку они препятствуют достижению «освобождения». Джайны пытались внедрить ахимсу и в общественную жизнь Индии: знаменитому учёному Хемачандре (XI–XII вв.), обратившему в джайнизм гуджаратского принца Кумаралапу и его придворных, удалось уговорить их отказаться от охоты. Тем не менее, принцип ахимсы никак не помешал джайнам вести в VII–IX вв. войны с шиваитами на юге Индии – видимо, ради утверждения там насильственными средствами «царства ненасилия». У буддистов ахимса – первое предписание в системе нравственно-поведенческого тренинга. В этом качестве она фигурирует в «Виная-питаке», «Ангуттара-никае» и ряде других собраний канонических текстов. Включается она и в систему восьмеричного «благородного пути», провозглашённого самим Буддой (в рубрике «правильный образ жизни»). Онтологическое основание ахимсы буддийские мыслители, например, Ашвагхоша, видели в осознании «родства» человека со всеми другими существами, «золотое правило» осмыслялось ими через своеобразный силлогизм: для человека дороже всего он сам, так же обстоит дело и со всеми другими, следовательно, человек, для которого он сам дороже всего, не должен причинять вред другим. Однако отрицание буддистами самого «Я» делает ахимсу, как и прочие нравственные предписания, всегда обращённые к «другому», с теоретической точки зрения достаточно проблематичной. Под влиянием джайнизма и буддизма ахимса становится приоритетной добродетелью и в дидактических индуистских текстах. По «Махабхарате», подобно тому, как следы всех животных растворяются в следе слона, все прочие дела дхармы – в ахимсе; тот, кто практикует её, становится бессмертным и, защищая все живые существа, идёт высшим путём. В перечнях добродетелей ахимса нередко занимает первое место, и за ней следуют правдивость, честность, чистота и т.д. Однако культ ахимсы встретил и серьёзное противодействие со стороны самой ортодоксальной брахманистской системы миманса, утверждавшей, что единственным критерием следования дхарме являются предписания сакральных ведийских текстов, и потому она не нарушается, даже если они предписывают животные жертвоприношения, поскольку эти тексты и являются «источниками дхармического сознания»: обет бодхисатвы при всём его «альтруизме» есть, согласно Кумариле Бхатте (VII в.), лишь самовольное нарушение дхармы. В модифицированной форме ахимса нашла выражение в индийской философии ХХ в., прежде всего, у Махатмы Ганди и его последователя Винобы Бхаве.

 
PR-CY.ru