Макс Шелер в книге «Der Formalismus in der Ethik und die materiale Wertethik» считал этическое учение И. Канта высшим и непревзойдённым. Жак Маритен рассматривает моральное учение И. Канта в качестве «философской транспозиции десяти заповедей». Столь же разнообразны оценки автономной этики в русской богословской, церковно-исторической и философской литературе: Пётр Яковлевич Чаадаев в «Философических письмах» критикует автономную этику И. Канта. Памфил Данилович Юркевич обсуждает её в связи со словами апостола Павла о язычниках – «не имея закона, они сами себе закон» (Рим. 2:14) – и приходит к выводу, что «самозаконие не свойственно человеческому разуму ни в каком смысле», однако в полемике с Сильвестром Сильвестровичем Гогоцким защищает автономию от ошибочных её истолкований. Владимир Сергеевич Соловьёв в статье об И. Канте высоко оценивает его моральное учение, хотя и решительно высказывается против одностороннего, сугубо моралистического учения о Боге. Князь Сергей Николаевич Трубецкой в статье «Этика и догматика» приходит к выводу, что у И. Канта «в абсолютном добре заключается вечное идеальное предсуществование “Сына Божия”, как нравственной цели мира...» «Самозаконие (автономию)» как самообожествление человека отвергает Иоанн Кронштадтский. Николай Фёдорович Фёдоров резко критикует И. Канта, его основной упрёк сводится к тому, что автономная этика, как и гетерономная, опирается на чувство неродственности людей, соответственно И. Кант не видит «общего дела» воскрешения и осуждает людей на индивидуальную мораль, мораль одиночек. Павел Иванович Новгородцев историческую заслугу автономной этики И. Канта видел в учении о свободе и обращении к самосознанию, к «Я». Князь Евгений Николаевич Трубецкой в книге «Метафизические предположения познания» усматривает ошибочность автономной этики в отсутствии безусловного «всеединства», на которое должно было опираться само разделение на теоретический и практический разум. По мнению Николая Онуфриевича Лосского, теономная этика «включает в себя ценные стороны автономной этики, отбрасывая соблазн гордыни, кроющийся в понятии автономии, как «самозаконодательства»». Протоиерей Василий Васильевич Зеньковский считает, что у И. Канта религия становится ancilla ethicae – служанкой этики. Священник Павел Александрович Флоренский относится крайне отрицательно к моральным и религиозным воззрениям И. Канта, усматривая в них «лукавство» мысли. Митрополит Антоний (Храповицкий) писал: «Кант стремится установить автономистическую мораль в противовес нравственному этерономизму католиков и протестантов. Его нравственная религия имеет гораздо менее соприкосновения с этими вероисповеданиями, нежели с православным аскетическим учением о духовном совершенстве». С ним согласен Сергей Михайлович Зарин: «Это мнение отчасти несомненно справедливо, раз мы имеем в аскетической письменности категорические утверждения самоценности добродетели».