АНОМЕИ (аномии; от греч. – неподобный) – крайние ариане, настаивавшие на сущностной инаковости Отца и Сына, на их неподобии. Аномеи не были непосредственно связаны с Арием и его учениками, хотя были близки к родственной ему антиохийской богословско-экзегетической школе Лукиана. К старшему поколению ариан они относились неодобрительно. Сам Арий казался им недостаточно последовательным. Основателем аномейства был диакон Аэций, начавший свою проповедь в Александрии в 356 г. и вскоре после этого перебравшийся в Антиохию. Здесь он имел значительный успех и образовал группу последователей, среди которых особенно выделялся Евномий, впоследствии епископ Кизический. Аэций рассматривал христианское учение как материал для диалектических упражнений. Учение о Боге он излагал при помощи геометрических фигур. Ему принадлежит известная фраза, которую любили повторять его ученики: «Я так хорошо знаю Бога, как не знаю самого себя». Евномий внёс новый импульс в аномейское движение. В то время как Аэций был известен, главным образом, своей блестящей диалектикой, Евномий обладал строгим логическим умом и ясной выразительной речью, снискавшей ему популярность. Василий Великий обвиняет Евномия в том, что в своих доказательствах он пользуется Хрисипповыми умозаключениями и Аристотелевыми категориями. Бог для аномеев есть не живое существо, даже не сущий, а простое сущее, лишённое всяких определений, и его «первое нерождённое рождающее» близко напоминает аристотелевское «одно движущее неподвижное». Бог не изменяем ни Сам в Себе, ни в Своих качествах. Он не изменяем по Своему существу и есть «нерождённый, непроисшедший». Отличительным признаком Божественного бытия, по Евномию, является его самобытность и независимость по происхождению. Божество есть сама нерождённость, и его сущность заключается в нерождённости. Но эта нерождённость не означает какого-либо недостатка, лишения в Божестве, а, напротив, показывает лишь то, что бытие в собственном и исключительном смысле принадлежит только Богу. Имея сущностью нерождённость, Бог не может родить кого-то ещё из Своего существа, потому что это уничтожало бы Его Самого, придав Ему рождённость. Передать Свою сущность Он мог бы или посредством разложения и разделения или по соединению, но применять к Божеству подобного рода понятия значило бы уничтожать Его неизменяемость, т.к. сущность Его при этом разделялась бы и как бы рассекалась на части, и сама нерождённость уничтожалась. Если Бог родил Сына, то родивший необходимо должен был предшествовать рождённому, но ни время, ни век, ни порядок неприменимы к Божеству. Если Бог родил прежде существовавшего Сына, то, значит, существуют два безначальных существа, и все понятия о рождённом и нерождённом спутываются. Отец у Евномия – абсолютная монада, Бог – бесконечно единый, не допускающий никакого соучастия в Своём Божестве, никакого выхода из единой сущности к трём Ипостасям. Простота сущности исключает какое-либо различение, даже различение Божественных свойств. Казалось бы, подобное понятие «простоты» естественно должно было привести аномеев к агностицизму. Так, Арий, исходя из той же мысли, отказывает даже Сыну в возможности познания Отца. Но Евномий проповедовал гносеологический оптимизм, побуждавший его утверждать, что он, как повествует историк Сократ, знает Божественную сущность так же хорошо, как самого себя; обращаясь к своим противникам, он ссылается на Иоанна Богослова: «Вы не знаете, чему кланяетесь, а мы знаем, чему кланяемся...» (Ин. 4:22).