На самом деле разочарование Андрея Белого в Р. Штайнере объяснялось личными мотивами и не распространялось на его учение. В 1915 г. он пишет философское исследование «Рудольф Штейнер и Гёте в мировоззрении современности» (М., 1917 г.), посвящённое разбору теории цвета И.В. Гёте и полемике с Э.К. Метнером, который дал критический анализ гётеанских трудов Р. Штайнера в «Размышлениях о Гёте» (М., 1914 г.). Р. Штайнер отметил филигранную выработку понятий в книге Андрея Белого об  И.В. Гёте. Андрей Белый с самого начала был склонен к весьма субъективной и неадекватной интерпретации антропософии: «Чтобы понять мысли доктора о Христе, – писал он, – нужен был путь поста и молчания, и мыслей, и чувств, принимающих крещение». Поэту и тогда не был закрыт путь воцерковления, о чём ясно свидетельствуют следующие его слова: «Надо уповать, что можно сподобиться благодати Христовой; будем лучше словами говорить о законе, а дыханием уст взывать к благодати!» Стихотворения, создававшиеся под знаком приобщения к антропософии, составили идейную канву книги Андрея Белого «Звезда» (Петроград, 1922 г.). Один из крупнейших знатоков творчества Андрея Белого Александр Васильевич Лавров справедливо считает: антропософия, уделявшая настойчивое внимание проблеме внутреннего самопознания человека, совершенствования личности, подвела Андрея Белого к разработке автобиографической темы как ведущей в его творчестве. Из задуманного многотомного цикла произведений под общим заглавием «Моя жизнь» до революции был написан только роман «Котик Летаев» (1916 г.; первая публикация «Скифы». Петроград, 1917–1918 гг., отдельное издание: Петроград, 1922 г.). Его тема – первые восприятия мира рождающимся сознанием младенца, передача первоначальной текучести детского представления о действительности, когда время граничит с пространством, а реальность с мифом; можно считать, что это своеобразная художественная попытка реконструкции переживаний, отмирающих у взрослых. По уровню мастерства, с каким воплощает Андрей Белый фантастические картины, творимые интуицией и воображением из хаоса впечатлений, роман принадлежит к числу его лучших созданий. Сергей Александрович Есенин, назвавший в статье «Отчее слово» (1918 г.) «Котика Летаева» «гениальнейшим произведением нашего времени», поставил в заслугу Андрею Белому то, что он «зачерпнул словом то самое, о чём мы мыслим только тенями мыслей». Непосредственным продолжением «Котика Летаева» стал роман Андрея Белого «Крещёный китаец» (1921 г.; первая публикация под заглавием: «Преступление Николая Летаева» // Записки мечтателей. 1921 г.; отдельное издание: М., 1927 г.), также написанный на основе детских переживаний и воспоминаний. Сходную по типу с автобиографическими романами задачу показать творимый космос Андрей Белый решает в поэме о звуке «Глоссолалия» (1917 г.; опубликовано: Берлин, 1922 г.) – фантазии о космогоническом смысле звуков человеческой речи. Интуитивный поэтический анализ этих микроэлементов позволяет чувствовать мир как стихию непрерывного творческого созидания. Тот же исходный пафос сказывается в работах Андрея Белого по поэтике, собранных в его книге «Поэзия слова» (Петроград, 1922 г.), в статье «Жезл Аарона: (О слове в поэзии)» (Скифы. Петроград, 1917 г. Сб. 1), в стиховедческих исследованиях ритмического жеста (эвритмия).