Андреа дель Сарто родился во Флоренции, в семье портного. По ремеслу его отца («sarto» по-итальянски – портной) уже довольно давно стали называть его «дель Сарто». Точную дату рождения живописца исследователи определить не смогли, поскольку не сохранилось ни записи о его крещении, ни каких-либо других документов, связанных с его младенчеством. Детство Андреа проходило так же, как и детство других детей ремесленников: довольно рано, по-видимому, уже в 7-летнем возрасте, его отдали в ученики к ювелиру, в чьей мастерской он пробыл около трех лет. К этому моменту и для родителей мальчика, и для учителя стали очевидны его художественные способности, и Андреа поступил под опеку малоизвестного живописца Джан Бариле. Через некоторое время он уже в мастерской одного из лучших мастеров Флоренции – Пьеро ди Козимо. Как долго он был в его учениках – неизвестно, однако Джорджо Вазари, в «Жизнеописаниях…» которого есть биография Андреа дель Сарто, отмечает, что учитель очень любил его за его талант и работоспособность. Следовательно, отпускать его от себя слишком скоро он бы не захотел. Именно Вазари в 1524 г. познакомил Андреа дель Сарто с Микеланджело, который высоко ценил его талант. И хотя впоследствии Вазари сам стал учеником дель Сарто, тем не менее, он подверг резкой критике своего учителя, утверждая, что, несмотря на наличие всего необходимого, чтобы стать великим художником, ему недоставало амбиций и божественного огня вдохновения, который помогал творить его более знаменитым современникам: Леонардо да Винчи, Микеланджело, Тициану и Рафаэлю, с которыми Андреа дружил. Далее Вазари говорит, что Андреа в какой-то момент захотел покинуть Пьеро ди Козимо и свое намерение озвучил некоему юному художнику Франчабиджо, вместе с которым они проводили свободное время в Папской зале, перерисовывая картины Микеланджело и Леонардо да Винчи. «И вот, – пишет биограф, – когда они на этой почве подружились, Андреа как-то сказал Франче, что терпеть чудачества совсем одряхлевшего Пьеро ему уже невмочь, и что поэтому он хочет завести себе отдельную мастерскую. Франча, который был вынужден поступить подобным же образом, так как его учитель Мариотто Альбертинелли к тому времени уже бросил живопись, услыхав решение своего товарища Андреа, сказал, что и ему нужна мастерская, и что поселиться им вместе было бы на пользу и тому, и другому». В итоге молодые люди сняли помещение на Пьяцца дель Грано и приступили к самостоятельной работе. В 1509 г. Андреа дель Сарто получил первый крупный заказ – на украшение дворика монастыря Скальцо сценами из жизни Иоанна Крестителя. Начало его работы было столь блестящим, что с этого времени у художника не стало отбоя от заказов. В 1510 г. к нему обратился некий хитроумный монах, стоявший за свечным ящиком в церкви Сантиссима-Аннунциата, с предложением написать несколько фресок. Поначалу Андреа отказался, поскольку у него и без того было много хлопот с заказом от монастыря Скальцо, однако монах настаивал на своем. Сделав ставку на мягкосердечие и честолюбие молодого живописца, он убедил его, что фрески, расположенные в таком часто посещаемом флорентинцами месте, как Сантиссима-Аннунциата, быстро прославят художника и послужат к его благоденствию. У служителя церкви был припрятан и еще один козырь. Дело в том, что к описываемому времени в отношениях Андреа дель Сарто и Франчабиджо наметилась трещина: они стали, скорее, соперниками, чем друзьями. И монах изящно сыграл на этом, намекнув Андреа, что в случае, если он не согласится на его предложение, заказ будет отдан Франчабиджо, и тот получит все связанные с ним выгоды. Против такого довода Андреа дель Сарто уже не мог устоять. Тем временем жизнь художника постепенно обустраивалась. Он уже зарабатывал достаточно, чтобы оказывать помощь своей семье и самому не прозябать в нужде. Однако скупым и корыстным он не был, умея довольствоваться малым. Вазари особо подчеркивает, что мастер никогда не завышал цены на свои работы. Более того, «брал очень мало за свои труды», стараясь не для денег, а для чести. Такое, сравнительно беззаботное, существование продолжалось до тех пор, пока живописец не влюбился в Лукрецию дель Феде, молодую вдову шляпника по имени Карло.