Само собой разумеется, что с ортодоксальной точки зрения все защитники свободы совести и веротерпимости, начиная с софистов и кончая Дж. Толандом (1670–1722 гг.) и французскими энциклопедистами, должны были казаться атеистами. Вторая сторона свободомыслия состоит в борьбе с суевериями. П.А. Гольбах (1723 – 1789 гг.) в «Системе природы» определяет атеиста как «человека, который уничтожает пагубные для человечества иллюзии, чтобы вернуть людей к природе, к опыту, к разуму». В действительности это определение относится к свободомыслящим, а под термином «иллюзии» следует понимать не религию вообще, а лишь суеверия, которые пышно расцветают на религиозной почве. Они свойственны всем временам и встречаются у всех народов, но с особой силой проявились в первые века христианства, в эпоху Возрождения, когда возникли и распространились «тайные науки», а также в наше время, когда вера во все чудесное возросла пропорционально прогрессу естествознания. Т. Гоббс (1588–1679 гг.) так определил разницу между религией и суевериями: религия – это то, что поддерживается государством, а суеверия – это то, что государством преследуется. Можно привести мнение Ф. Бэкона (1561–1626 гг.) о том, что «поверхностная философия склоняет ум человека к безбожию, глубины же философии обращают умы людей к религии». Но борьба с суевериями еще не есть борьба с религией, и нет никакого основания обвинять в атеизме тех, кто вступается за права разума. Больше есть оснований обвинять в атеизме системы, ведущие к солипсизму (т.е. воззрению, в соответствии с которым статусом существования обладает только мыслящий субъект, а все не совпадающие с ним объекты существуют лишь в его сознании). Но солипсизм развивался на почве философии Дж. Беркли (1685–1753 гг.) и И.Г. Фихте (1762–1814 гг.), а между тем оба признавали личного Бога и деятельность индивидуального «я» выводили из абсолюта. Только М. Штирнер (1806–1856 гг.) придал солипсизму характер, вполне исключающий представление о Боге. Ф Ницше (1844–1900 гг.) боролся против идеи Бога и против христианства, но и его вряд ли можно назвать атеистом, как нельзя подводить под этот термин А. Шопенгауэра (1788–1860 гг.) и Э. Гартмана (1842–1906 гг.). Поворот части европейских мыслителей к позитивной оценке атеизма начался еще в эпоху Возрождения с ее антропоцентризмом, опорой на человека и выдвижением его как «меры вещей» на первый план. Неустанные попытки создания свободного от требований средневекового богословия культурного пространства, обмирщение жизни и возникновение автономной (светской и политической) морали всего лишь готовили условия для будущих атеистических учений, но в своей основе данная эпоха все еще оставалась религиозной, несмотря на то что границы христианства размывались, и древний мир с его религией и культурой становился неотъемлемой частью возрожденческого гуманизма. Принято считать эпоху Возрождения временем взлета культуры и развития индивидуальной личности. При этом упускается из виду тот факт, что это время характеризуется, прежде всего, невероятным контрастом между отдельными личностями и народной массой, а также глубочайшим духовным кризисом, вызванным утратой прежних религиозных и мировоззренческих ценностей. Возникновение чего-то нового всегда обусловлено утратой чего-то прежнего. Появление идей гуманизма в эпоху Возрождения было обусловлено атеистическими тенденциями, утратой веры в спасительную роль церкви. Попытки доказать бытие Бога оставались уделом очень узкого круга лиц, а народная жизнь была вся пропитана самыми грубыми суевериями. Поэтому эпоха Возрождения – это не только выдающиеся творческие личности, но и цинизм, грязь и невежество толпы, сознанием которой легко было манипулировать.