Сосредоточенность на социальной проблематике, деблокируя религиозное сознание, позволяет реализовать основные задачи, которые формулирует перед собой «теология освобождения»: 1) переопределить субъекта теологии, которым должен выступать не отдельный индивид, а политически активная группа, 2) изменить ориентацию теологии с созерцания на активную практику, 3) пересмотреть «инструментарий» теологической рефлексии с целью придания современного звучания Слову Божьему, что требует свободы в толковании Библии, признания права обращаться к «запретным» темам – например, к классовой борьбе, 4) выработать стратегию действий, соответствующую современной латиноамериканской ситуации. Все это позволит снять извечную оппозицию церковь–мир. Ориентация на решение социальных проблем превращает религиозного человека-деятеля в «человека перманентной революции, который никогда не успокаивается определенностью настоящего». Подлинный христианин в этой перспективе всегда «живет постоянно неудовлетворенным», устремляясь по пути, указанному Христом. Теология «делается» в каждый конкретный момент времени и в каждом данном наборе социокультурных обстоятельств. Она не есть простая интерпретация, а всегда ориентирована на преобразование мира, занимает центральное место в заботах теолога, который сумел сознательно принять временной характер своего «делания теологии». Условием такого преобразования является критика идеологических репрезентаций социальной действительности, следовательно, прежде всего, того языка, в котором это описание действительности дано. Критика языков описания есть условие расширения горизонтов видения реальности, внутри которого происходит организация тех или иных социальных практик. Ассман дает различные определения «теологии освобождения»: «критическая рефлексия исторической деятельности», «деятельность христиан как земное воплощение их веры в свете Евангелия, в свете Откровения», «христианская праксеология», «общая теория результативной деятельности, осуществляемой на основе веры», но почти во всех его определениях постоянно присутствуют элементы веры и элементы деятельности (практики). Эти элементы являются одновременно и конституирующими принципами теологии освобождения. Однако сама вера как источник постижения действительности, основанием которого является Библия, не может предложить все необходимые рецепты потому, что содержащиеся в Священном Писании повествования относятся к совершенно иной ситуации, нежели та, в которой существует современный человек. По этой причине «христианская деятельность» должна основываться и на анализе ситуации, даваемой такими науками, как политология, социология, экономические дисциплины. Именно к этим наукам должен обращаться теолог освобождения, если он хочет постичь подлинный смысл понятия «христианская практика» и если он хочет конструктивно способствовать более полному освобождению человечества. Позиция бескомпромисного критика – это, по сути, позиция всегда преследуемого пророка, т.к. эта критика осуществляется в эсхатологической перспективе самореализации человека, понимаемой как его освобождение и спасение в единении с Богом (в этом смысле Ассман определял свою позицию как «пророческую теологию»). При этом сами освобождение и спасение должны быть поняты процессуально-исторически как постоянное переопределение «нашей ситуации». В любой же «нашей ситуации» постоянно присутствует сам Иисус Христос, в силу чего история есть «христонацеленная» история, что равнозначно истории «спасения», в которой человек призван делать самого себя ответственным за то, что с ним происходит, следовательно, и за историю в целом.