Если Плотина отличало страстное желание вернуться на свою истинную родину (родился в Египте, умер в Италии), устремленность за пределы этого мира к его последнему истоку (настолько, что он даже испытывал отвращение к своему рождению, стыдясь собственного тела и не желая вспоминать ни своих родителей, ни места рождения), то в школе Прокла религиозная практика, молитвы солнцу, ритуалы стали необходимой составляющей образовательного процесса. Однако ключевую роль при этом играли толкование текстов, философские беседы и так называемые занятия и семинары. Сам он вел жизнь аскета, соблюдая посты по египетской религии и культу Кибелы. Исследователи подчеркивали, что если Плотин прозревал в экстатическом порыве, то Прокл открывает их на кончике пера. И если Плотин впервые открыл все великолепие универсума и полностью узрел всю иерархию Единого, ума, души и космоса, то Прокл никогда не видел генад, но с точностью описал их, указав их местоположение между уровнем Единого и умом, а также описал множество промежуточных ступеней между остальными ступенями иерархической структуры. Его философия – наиболее подробный вариант школьного платонизма – оказала громадное влияние на всю средневековую философию (отчасти через посредство Псевдо-Дионисия Ареопагита) – на европейскую, византийскую, арабскую философию, а также философию Возрождения (Николай Кузанский, Пико дела Мирандола и др.). При Плутархе, Сириане и Прокле в афинской школе читался вводный курс аристотелевской философии, затем курс философии Платона, состоявший из 12-ти диалогов, расположенных в строгой последовательности и соотнесенных с определенными разделами философии (так называемый «канон Ямвлиха»). 10 диалогов составляли первый цикл, второй, высший цикл состоял из «Тимея» (физика) и «Парменида» (теология). Иногда в программу включалось «Государство» и «Законы» (политика). Завершался курс толкованием «Халдейских оракулов». Платоновский курс Прокла в афинской школе включал комментарии ко всем 12-ти диалогам ямвлиховского цикла, из которых дошли комментарии к «Алкивиаду I», «Кратилу», «Тимею», «Пармениду», а также записки по отдельным проблемам «Государства», не входившего в основной курс. Прокл стремился учесть все авторитетные тексты и разнообразие предшествующих традиций, а в комментариях к отдельным диалогам – все релевантные точки зрения на толкуемую проблему, рассматривая при этом корпус платоновских сочинений как единый священный текст (что отразилось в замысле «Теологии Платона»). По свидетельству Олимпиодора, ученик Прокла – Асклетюдот составил комментарий на «Тимея». Из многочисленных комментариев Дамаския полностью или большей частью сохранились комментарии к «Федону» (в двух редакциях), «Филебу» и «Пармениду». Он комментировал также «Алкивиада I», «Федра», «Софиста», «Тимея», «Государство» и «Законы». В афинской школе этого периода ревностно относились к законам языческого благочестия: соблюдались не только исконно греческие праздники, но и египетские, фригийские и др. В школе учились александрийцы, благодаря чему развитой афинский неоплатонизм привился и там. У Плутарха учился Гиерокл, у Сириана – Гермий, под именем Гермия дошла запись толкований Сириана на платоновского «Федра» (его комментарий к «Федру» восходит к лекциям Сириана), у Прокла – Анион, сын Гермия. Среди слушателей афинской школы этого периода – и автор корпуса Ареопагитиков. Однако последовавшие за Проклом диадохи не могли поддержать заданный им стиль преподавания: Марин – больше математик, чем философ; Исидор Александрийский доверял божественному озарению больше, чем систематической разработке философии; Гегий и Зенодот – фигуры малоизвестные и незначительные. Только при последнем схолархе, Дамаскии, в школе восстанавливается «канон Ямвлиха». Для Дамаския (как до него для Сириана) характерен подчеркнутый антиаристотелевский пафос (иной раз он упрекает в аристотелизме даже Прокла, предпочитая ему в ряде принципиальных вопросов Ямвлиха).