А.Н. Веселовский, возводя космогонию «Свитка» к богомильскому источнику, считает народные легенды того же типа у русских и северных инородцев за отражение апокрифа. Однако уже он наталкивается на факты, трудно сочетаемые с этой гипотезой, – на существование американских легенд, родственных с возводимыми им к богомильскому источнику североазиатскими, что заставляет Веселовского высказать предположение о праисторическом общении народов, занесшем в Америку обломки космогонического мифа, подобно тому как были занесены туда орудия из не находимого в Америке нефрита. В конце концов, Веселовский склоняется, однако, к своей излюбленной богомильской гипотезе, признавая только существование усвояющего субстрата в виде сходных с богомильской космогонией народных верований. Против богомильского толкования «Свитка» и народных легенд дуалистического характера высказался Драгоманов в работе, напечатанной в «Сборнике» болгарского министерства народного просвещения. Ограничивая вообще влияние богомильства на славянские (в частности болгарские) письменность и фольклор, он был склонен совершенно отрицать богомильское влияние на дуалистические космогонические легенды севера России и на «Свиток», относительно которого Драгоманов высказал предположение, что он русского происхождения. Если бы его мнение было принято, то тогда почти совершенно рухнула бы гипотеза  о значительном богомильском влиянии на славянские апокрифы. Профессор Радченко, соглашаясь компиляцию Иеремии признать не богомильской, отстаивал богомильское происхождение «Свитка» и некоторых других апокрифов, не устраняя, однако, принципиального противоречия космогонии «Свитка» с богомильским учением, которое заключается в том, что богомилы считают весь видимый мир творением дьявола, а Бога – творцом исключительно мира духовного, тогда как в космогонии «Свитка» видимый мир творит Бог при содействии дьявола. Отношение богомильства к материальному в принципе исключает для них возможность такого представления. Необъясним из богомильского источника и образ Сатаны-гоголя, на что указывал и Веселовский. Мнение Драгоманова о русском происхождении «Свитка» находит подтверждение при сличении его рукописей, из которых только одна (компилятивная) найдена на Балканском полуострове, а остальные – в России, причем даже найденная в Болгарии (Слепченская) рукопись имеет ряд очевидных русизмов: «озеро», «святой», «китах» и т.д. Таким образом, вопрос остался спорным, но, во всяком случае, господствовавшее прежде мнение о громадном влиянии богомильства на славянские апокрифы приходится несколько ограничить. Вместе с тем, снова поднимается вопрос об исконном народно-поэтическом элементе в них. На существование в апокрифах «древнейших языческих представлений индоевропейских народов» указывал уже Тихонравов. Господство в отечественной науке и у западных славян метода Бенфея – Веселовского (так называемой школы заимствований) отвлекло исследователей от этой стороны вопроса, но удары, которые были нанесены этому методу трудами Бедье, несомненно, должны были направить силы будущих исследователей на эту наименее разработанную сторону апокрифов. По содержанию они составляют как бы вторую священную историю, параллельную канонической.