Учение Оригена было вначале осуждено церковью на Константинопольском соборе 543 г., а окончательно – на пятом Вселенском соборе 553 г.  Анафематствование было затем подтверждено на некоторых Поместных соборах, например, на Латеранском соборе 649 г. при папе Мартине I, который в 18-м правиле изрек на него анафему, а также на шестом Вселенском соборе 680 г. (1-е правило) и седьмом Вселенском соборе 787 г. (1-е правило). Тем не менее, идея апокатастасиса была близка Григорию Нисскому, Евагрию Понтийскому, Диодору Тарсийскому, Феодору Мопсуестийскому, Исааку Сирину и др. Так, Григорий Нисский, подобно Оригену, рассматривал проблему всеобщего спасения сквозь призму религиозно-философских представлений о природе добра и зла. Добро происходит от Бога, и оно ипостасно, т.е. существует самостоятельно. Зло же есть «не сущее», оно лишь отсутствие добра и как таковое не является ипостасью. «Различие добродетели и порока, – пишет святитель, – представляется не как различие каких-либо двух ипостасных явлений. Напротив того, как несуществующему противополагается существующее, и нельзя сказать, будто бы несуществующее ипостасно отличается от существующего; утверждаем же, что небытие противоположно бытию; таким же образом и порок противоположен понятию добродетели, не как что-либо само по себе существующее, но как нечто разумеемое под отсутствием лучшего. И как говорим, что зрению противоположна слепота, под слепотою разумея не что-либо само по себе в естестве существующее, но лишение предшествующей способности, так утверждаем, что и порок усматривается в лишении добра, как бы некая тень, появляющаяся после удаления луча». При всей агрессивности зло, по его замечанию, бессильно противостоять добру, а «безрассудство естества нашего не выше и не тверже Божественной премудрости». Поэтому «порок не простирается в беспредельность»; дойдя до «предела», он исчезнет и уступит место добру, «потому что Естество доброт до неисчетности во много крат преизбыточествует пред мерою порока». Решение проблемы апокатастасиса он видит не только в бесперспективности зла, но и в воплощении Бога Слова, в котором открылась возможность победы над грехом и смертью и возвращения к новой жизни. Причем через боговоплощение Христос «врачует» не только человека, но и «самого изобретателя порока» (т.е. дьявола). При этом адские мучения, согласно Григорию Нисскому, являются лишь средством духовного врачевания и как таковые не могут быть вечными; если же в Священном Писании и говорится об их вечности, то это допускается исключительно с воспитательной целью. Наряду с учением о всеобщем спасении у Григория Нисского встречаются изречения и выражения, которые могут показаться противоречащими этому учению. Рассуждая о человеке, отлученном от церкви, святитель отмечает, что его душа, «будучи заключена в мрачное некое место... останется там, казнясь нескончаемым и во веки непрекращающимся плачем». Григорий Нисский использует и такие выражения, как «огненное мучение, и притом вечное», «гибель вечная» и др. Во всех этих случаях он употребляет слова «век» и «вечный», которые, по мнению митрополита Макария (Оксиюка), исследовавшего эсхатологическое учение Григория Нисского, означают здесь «чрезвычайно долгую продолжительность». Когда же Григорий Нисский размышляет о «вечности в абсолютном смысле», то использует слова «беспредельный», «бесконечный» и «постоянный», «вечный». С их помощью он описывает, например, вечность Божественной жизни, Бога как Царя предвечного, Который «будет царствовать вовеки и в вечность», и т.п.