И все же это не просто мистификация. Автору нужна была для осмысления истории воображаемая наблюдательная позиция вне истории, которую удобно локализовать либо в самом начале истории, либо в самом ее конце. Но умственный взор апокалиптика прикован к концу, а в начале он помещает своего персонажа, глазами которого он видит прошедшее и настоящее как будущее, притязая на то, чтобы знать будущее с той же непреложностью, с которой знает прошедшее и настоящее. Различие между прошедшим, настоящим и будущим в принципе снято, и через это снята сама история; она предстает в мистических числовых схемах и мистических аллегориях, как нечто предопределенное и поэтому данное готовым. Поэтому апокалиптическая литература – это мистика абсолютизированной, и потому абстрактной, и потому снятой истории. Апокалиптик очень остро чувствует историю как боль, которую нужно утолить; как недуг, который нужно вылечить; как вину, которую нужно искупить. Он скорее ненавидит историю, чем любит ее; и столь характерный для древнееврейской культуры мистический историзм в момент своей кульминации обращается в свою противоположность. Поэтому для апокалиптика так важна идея абсолютного конца, когда все движущееся остановится, все открытое замкнется, все нерешенное будет решено, и все спорящие стороны услышат свой вечный приговор. Первое и самое значительное произведение иудейской апокалиптики – «Книга пророка Даниила». Изложенные в ней события и видения относятся к VII–VI вв. до н.э., однако книга, в действительности, получила свой облик между 167 и 163 гг. до н.э., в эпоху Маккавейских войн. Очень яркие образцы апокалиптики находятся среди сектантских (по-видимому, ессейских) текстов. Характерно, что один из них специально посвящен детализированному изображению войны «сынов света» с «сынами тьмы», и ход войны заранее известен: три раза победят «сыны света», три раза одолеют «сыны тьмы», и лишь седьмое сражение даст окончательную победу «сынам света». Но кумранская идеология продолжает страдать от коренного противоречия между всечеловеческим пафосом и узкой религиозно-этнической исключительностью. Только христианство и затем ислам, идя различными путями, сумели в принципе преодолеть это противоречие. «Апокалипсис» («Откровение») Иоанна Богослова примыкает к старой традиции восточного мистического осмысления истории; он рисует конечные судьбы мира как последнее столкновение добра и зла. Зло изображено как «звериная» мощь римской государственности, все подминающая под себя. И все это преступное величие, построенное на крови «святых божьих», будет сметено мировой катастрофой, набросанной в архаически-косноязычном стиле. Затем обновленное мироздание, очистившись от скверны, вступает в новое бытие. Во всем тексте выразилась гневная непримиримость героической поры христианства, а его интонации стали основой для обширной литературы о мучениках – важнейшего рода раннехристианской словесности. Прочие апокалиптические христианские произведения были признаны апокрифическими. Апокалиптические произведения представляют несомненную ценность для религиоведческих исследований, поскольку позволяют лучше понять весь контекст возникновения книг Нового Завета, составить более полное представление о различных течениях в иудейских общинах (фарисеев, ессеев и саддукеев), оказавших влияние на формирование раннего христианства. Интерес к библейским апокалиптическим сочинениям и представлениям возрастал в периоды стихийных бедствий, в любые драматические эпохи, и особенно в период I в. до н.э. – II в. н.э., утешая народ во время унижений и поддерживая в нем напряженное ожидание великой победы в будущем. Поскольку сегодня очень популярна тема апокалипсиса, то можно со всей определенностью сказать, что мы переживаем очень драматичный период истории. Термин «апокалиптика» употребляется также для обозначения различных учений о будущем периоде времени, грозящем человечеству карами, действием враждебных, могущественных и уничтожающих сил. См. также Апокалипсис, Апокрифы.