В своих догматических и религиозных воззрениях ученики Лукиана обнаруживают прямолинейность и не останавливаются перед решительными и смелыми выводами. Они руководствуются чисто теоретически научными интересами и как будто не знают религиозных мотивов и не признают их у противников: для них логика – единственный способ религиозного познания. Свои догматические воззрения они неутомимо стремятся проводить путем чистой диалектики и нередко впадают в крайности сухого рационализма, отталкивающий пример которого представляют евномиане, вращающиеся в области чисто формальной логики и мечтающие с помощью простых диалектических операций измерить сущность божественного. Научное оживление второй половины IV в. проявилось не только в более глубокой и широкой постановке проблем, вызываемых современными интересами, но и более общими научными работами, в которых ясно видно стремление на христианской почве создать науку в самом широком смысле слова, которая (при помощи данных античной философии) освещала бы все стороны бытия. Такое стремление несомненно у Дидима, Василия Великого, Аполлинария, вообще у антиохийцев и особенно у Григория Нисского. Оно обнаруживается у лица, об участии которого в современной догматической борьбе неизвестно, а именно у Немезия, епископа Эмесского (в Финикии), написавшего в конце IV или начале V в. произведение «О природе человека» («Peri physews anthrwpou»). Оно замечательно не столько по своему значению в истории христианской философии, сколько по своему характеру и лежащей в его основе тенденции. Произведение Немезия множеством нитей связано с античной философией: в нем есть ее терминология, учения и мнения, переработанные в цельную систему, проникнутую христианским духом. Материал для своего произведения Немезий берет у представителей различных направлений: Платона, Аристотеля, Эпикура, стоиков, неоплатоников, Галена, отдавая, впрочем, явное предпочтение Платону и неоплатонизму. Он заимствует у них все, что ему полезно, чтобы составить возможно более верный и полный взгляд на природу человека. Но в то же время он твердо держится христианского учения, стремится оба согласовать и соединить друг с другом, исходя из того убеждения, что естественная истина и Истина, полученная из Откровения, не могут противоречить друг другу. Немезий все время остается в рамках христианской веры, никогда не переступает их и не становится в противоречие с христианским учением. Таким образом, несмотря на разнообразие элементов, входящих в состав его учения, христианская религия приводит их в гармоническое сочетание и дает основу всей системе. Менее удачно оказалось соединение языческой философии с христианством у Синезия, епископа Птолемаидского. Искренний христианин в сердце, он никогда не мог привести в согласие христианское учение с платоновской философией: его произведения носят характер синкретизма, смешения язычества и христианства. Если иметь в виду, что Синезий был не исключительным явлением, то необходимо признать, что он представляет интересный образец той аккомодации неоплатонизма и христианства, когда христианские и неоплатонические воззрения так перемешивались между собой, что ни для него самого, ни для постороннего исследователя почти не было никакой возможности найти между ними границу.