Виктор составил комментарий на Евангелие от Марка. Прокл (патриарх Константинопольский; умер в 447 г.) писал беседы и послания. Другое крыло поздних антиохийцев состояло из последователей Феодора Мопсуестийского: Василия Иренопольского (начало VI в.), Косьмы Индикоплевса (середина VI в.) – автора знаменитого богословско-космографического трактата «Христианская Топография» (547 г.) и др. Другие ученики Феодора Мопсуестийского, многочисленные сирийские несториане – экзегеты и писатели – перечислены у Ассемани. Определяющее влияние антиохийская школа богословия оказала (через несториан) на развитие других сирийских и персидских богословских центров: Эдесской школы (до 489 г.) и Нисибийской (после 489 г.). К концу периода в церковной богословской науке остались отчетливо выраженными только александрийское и антиохийское направления, оба в смягченном виде, и, как предуказание на будущее, одностороннее традиционное течение с его оппозицией против богословской науки. Все антиохийские экзегеты писали на греческом языке. Сирийского же и еврейского или совсем не знали, или знали неудовлетворительно и пользовались гекзапланами Оригена лишь для объяснения текста как своего рода лексиконом. Только несториане в Персии стали пользоваться сирийским языком, который был как церковным, так и придворным. Уже Ива, Кума и Проб переводили в Эдессе творения Диодора и Феодорита на сирийский язык, на котором и сохранились некоторые их произведения. Регресс антиохийской школы богословия многие современные исследователи связывают с впадением в крайность буквализма и рассудочности некоторых ее учителей, чрезмерной акцентацией человеческого начала в Иисусе Христе, в конце концов, приведших к возникновению еретических течений несторианства и пелагианства. С упадком антиохийской школы богословия заканчиваются самостоятельные исследования экзегетики. Последующие поколения более или менее черпали из богатых антиохийских источников, с которыми Аврелий Августин познакомил и латинских Отцов церкви. Труды антиохийских Отцов церкви имели большое значение для понимания Священного Писания. Их строгая, историко-грамматическая экзегетика составляла прямую противоположность произвольным мистико-аллегорическим толкованиям Оригена и его учеников. Ориген своими комментариями хотя и положил начало научной экзегетике, но он не достиг цели, потому что не исходил из правильных герменевтических принципов. Этой цели суждено было достигнуть антиохийцам, которые умело воспользовались результатами предшествующего времени. Экзегетические и герменевтические методы, разработанные в русле антиохийской школы богословия Иоанном Златоустом, Феодором Мопсуестийским и др., до сих пор остаются образцовыми для христианской рационалистической экзегетики, хотя некоторые из их объяснений, рассматриваемые в свете исследований Нового времени, оказались несостоятельными.