АНТИОХИЙСКАЯ ШКОЛА БОГОСЛОВИЯ – в узком смысле – сеть христианских церковных учебных заведений (аскетериев) в г. Антиохии, расцвет которых приходится на вторую половину IV – первую половину V в.; а в широком смысле – плеяда выдающихся восточных богословов в конце III – начале IV в., развивавших, в противовес александрийской школе, известной как «огласительная» (катехизическая), рационалистические приемы христианской экзегезы (толкования Священного Писания). Если александрийцы тяготели к мистическому и аллегорическому толкованию Библии, хотели перевести христианство на язык философии, то антиохийцы отличались трезвым рассудочным, буквалистским подходом и разъясняли смысл Священного Писания, опираясь на историю, логику и грамматику. В антиохийской школе нашло свое выражение богословское направление, которое в течение IV и V вв. имело сильное влияние на ход догматических движений, раскрытие и обоснование церковного учения. Антиохийское направление в своих основных началах проведено было последовательнее, чем александрийское. В антиохийской школе окончательно раскрылись те положительные и отрицательные стороны, которые обнаружились в ней (в противоположность александрийской школе) при самом ее возникновении: строго научный грамматически-исторический метод в экзегетике и нерасположение к чистому умозрению вследствие применения аристотелевского диалектического метода и вообще господства аристотелевской философии. Богословы антиохийского направления предпочитали ясность понимания в догматике, сочетали исследования Священного Писания с практическим уважением к содержанию Библии. В нравах, языке, воззрениях на природу и людей у жителей Сирийского плоскогорья (с Антиохией в качестве центра) долго хранилось много такого, что сближало I в. с  IV и V вв. и давало возможность уразуметь прошлое при помощи настоящего. Сирийское плоскогорье было родственно и близко к той географической среде, в которой жил и действовал Иисус и в которой  явились первые записи о Его жизни и деяниях. Поэтому антиохийская школа богословия сильна своей экзегетикой. Работа по толкованию Священного Писания заставляет быть внимательным ко всем оттенкам в выражении мыслей его авторов, ценить каждую подробность, учитывать малейший штрих. Читать через строку, притягивать свидетельства разбираемого автора в одну сторону становится для исследователя нравственно невозможным. Умственная трезвость при этом является не добродетелью, а элементарной обязанностью. При таких условиях в книгах Библии (особенно Нового Завета) антиохийцы вычитывали не совсем то, что находили там александрийцы. Если последним Библия говорила только о Боге, то первые не проходили мимо того, что в Евангелиях говорится о человеке-Иисусе. Если александрийцы акцентировали проблему единства Божества при множественности лиц, то антиохийцы боролись с тенденцией слить эти лица воедино. Когда поднялись христологические споры, то александрийцы склонны были доводить свои заключения до поглощения двух природ Богочеловека в одном естестве. Антиохийцы в борьбе с этим направлением, наоборот, останавливались на человеческих свойствах Иисуса, засвидетельствованных в Писании, и подчеркивали разделенность естеств в Нем до полного их обособления.