После осуждения чистых ариан разгорелись споры между православными и полуарианствующими епископами. Евсевий Кесарийский предложил компромиссный символ веры, однако при энергичной поддержке императора Константина православным епископам удалось его коренным образом изменить. Прежде всего, в символ были внесены слова «рожденного из сущности Отца» и «единосущного». Как показали дальнейшие события, выражения эти оказались в подлинном смысле ключевыми, определившими весь последующий путь развития христианской догматики. В особенности это касается понятия «единосущный». Ариане горячо протестовали против него, указывая, что в Священном Писании оно нигде не встречается. Предлагали заменить слово «единосущный» не столь категоричными понятиями «подобосущный» или «равносущный». Но православные епископы не согласились и на это, прекрасно понимая, что против такого определения бессильна любая диалектика ариан. Утверждая, что Сын «единосущен» Отцу, они подчеркивали единство ипостасей Троицы, не заслоняя при этом их различности. Другие изменения, внесенные в символ, были не такими радикальными. Решения Собора означали полную победу православия над ересью, но победу скорее временную, чем окончательную. Провозглашенная здесь при неприкрытой поддержке императора истина была до конца ясна далеко не всем и превышала разумение многих членов собора. Что же можно было ожидать от тех, кто в нем не участвовал? Большинство тогдашних богословов отнеслось к никейскому определению сдержанно: оно требовало разъяснений и толкований. А это было возможно только в составе целостной вероучительной системы, когда только и мог раскрыться его точный смысл. Слово «единосущный» казалось особенно подозрительным, т.к. слишком сильно утверждало единство Отца и Сына, при том, что различия между этими ипостасями оказывались определенными гораздо слабее. Понятие «ипостась», которым определялось отдельное лицо Троицы, в то время еще не приобрело своего окончательного значения. По сложившейся традиции, оно по смыслу было очень близким к слову «сущность» и часто отождествлялось с ним. Это затемнило значение никейского вероопределения и в дальнейшем послужило причиной многих смут. Однако в 325 г. спор с арианами представлялся окончательно решенным, и не в их пользу. Сам Арий наотрез отказался признать никейский символ. Его приговорили к низложению и заключению в Иллирию, а сочинения было велено придать огню; уличенным в их хранении грозила смертная казнь. Епископы, не пожелавшие подписать осуждение Ария, были лишены кафедр и сосланы в Галлию. Торжество православия, впрочем, оказалось недолгим. В 326 г. Александр скончался, и на Александрийскую кафедру, несмотря на оппозицию ариан и мелетиан, был возведен поддержанный египетскими епископами ученик Александра Александрийского – 28-летний Афанасий Александрийский (в дальнейшем прозванный Афанасием Великим).