Подобная же причина, самочинное провозглашение автокефалии, вызвала разрыв в общении между Русской и Грузинской церквами, продолжавшийся с 1917 по 1943 гг. Автокефалия может учреждаться и помимо установленного в церкви порядка, однако на законном основании, а именно, в случае если власть кириархальной церкви уклонится в ересь или раскол. Тогда в силу вступает прав 15 Двукратного (861 г.) собора: «...Отделяющиеся от общения с предстоятелем, ради некия ереси, осужденныя святыми Соборами или отцами, когда, то есть, он проповедует ересь всенародно, и учит оной открыто в церкви, таковые аще и оградят себя от общения с глаголемым епископом, прежде соборнаго разсмотрения, не токмо не подлежат положенной правилами епитимии, но и достойны чести, подобающей православным. Ибо они осудили не епископов, а лжеепископов и лжеучителей, и не расколом пресекли единство Церкви, но потщились охранити Церковь от расколов и разделений». Это правило распространяется и на верный православный епископат одной из частей церкви, высшая власть которой удалилась от истины. В таких обстоятельствах оказалась Русская церковь после Ферраро-Флорентийского собора; потому и утвердила она в 1448 г. свою независимость от Константинополя, не испрашивая на то согласия патриарха и Синода, изменивших православию. Власть поместного епископата распространяется на пределы лишь своей поместной церкви. Если этот принцип не соблюдается какой-либо поместной православной церковью, то она становится источником серьёзных внутриправославных конфликтов. Поэтому канонически несостоятельны действия Константинопольского патриархата, совершавшиеся некоторыми его предстоятелями, начиная с патриарха Мелетия IV (Метаксакиса), провозгласившего 1 марта 1922 г. доктрину о праве Константинопольского патриархата на исключительную юрисдикцию на всю православную диаспору. Это означало распространение юрисдикции Константинопольского патриархата на все миссии, епархии, приходы, монастыри, другие религиозные учреждения, возникавшие в результате миссионерской и обычной пастырской деятельности поместных православных церквей в очагах эмиграции православной паствы (начиная со второй половины XIX в.), осуществляемой ими вне своей канонической территории, какой являются страны их исторического бытия. Более того, патриарх Мелетий IV (Метаксакис) в приложении этой доктрины к РПЦ распространил её на епархии, расположенные на исторически сложившейся единой канонической территории Русской церкви, но оказавшиеся после событий Октября 1917 г. в России в границах новообразованных суверенных государств.